После изгнания персидских захватчиков прошли столетия, и многие фаладжи, в основном небольшие тоннели у давно обезлюдевших поселений, оказались заброшены. Мейсон не знал, как далеко сможет пройти по выбранному им каналу, однако сейчас несомненно гораздо безопаснее под землей, чем на поверхности.

Спустившись футов на восемнадцать, Мейсон достиг дна фаладжа, где возвышалась горка насыпавшейся сверху земли и валялся козий скелет. Диаметр шахты был достаточно мал, чтобы человек высокого роста смог выбраться из нее самостоятельно, без веревки. Мейсон предположил, что и остальные шахты окажутся не шире. Он направился на юг, зная, что по мере удаления от гор подземный канал начнет подниматься.

В нескольких местах своды обвалились, однако дорога вперед оставалась открыта. Мейсон знал, что в оманских фаладжах обитают различные виды ядовитых змей, но старался об этом не думать. Громкий крик или выстрел мог вызвать крупный обвал.

Возможно, его не будут преследовать. Оставив позади вторую вертикальную шахту, Мейсон задержался и напряг слух. Он мысленно выругался, услышав в тоннеле позади стук камней. Ускорив шаг, Мейсон вслепую выскочил туда, где пол тоннеля просел, и оказался по пояс в воде. Выбравшись из лужи и приближаясь к третьей шахте, он больно ударился головой о каменную стену.

Выругавшись вслух, Мейсон потер макушку. И тут же в груди разлился холод – ощущение довольно редкое, поскольку ему был дарован необычайно высокий порог страха. Причиной охватившего его ужаса было жужжание многих сотен разъяренных шершней. Два года назад в центральном Омане Мейсон стал свидетелем мучительной смерти двух девушек, которые подверглись нападению горных шершней в заброшенном сарае. Гнездо висело под потолком – огромный перевернутый глиняный конус. И вот сейчас это воспоминание заставило Мейсона упасть на землю и осторожно поползти вперед. К его облегчению, пространство между гнездом шершней и дном прохода оказалось достаточно большим, и дорога вперед была открыта. Понимая, что выделения страха оставят позади пахучий след, Мейсон полежал неподвижно на влажной земле. Его никто не ужалил, и постепенно гнездо успокоилось. Мейсон осторожно продолжил путь. Через несколько минут послышались крики ужаса, разнесшиеся оглушительным эхом под низкими сводами тоннеля. Затем последовал плеск воды, после чего наступила тишина, нарушаемая только тихими стонами.

Продолжая двигаться на юг, Мейсон во второй шахте наткнулся на груду осыпавшейся земли, которая помогла ему подняться в эту вертикальную трубу, вырытую человеком. Терпеливо прождав два часа, он медленно пополз вверх, упираясь спиной и руками в одну стенку шахты, а согнутыми ногами – в другую, и наконец выбрался на поверхность, запыхавшийся и перепачканный грязью.

Плато было пустым во всех направлениях, только на юге в полуденном зное высились перевернутые вверх ногами миражи. Мейсон осторожно вернулся к «датсуну», достал из кустов сумку, выбил ногой остатки лобового стекла и поехал к шоссе. «Ниссана» и след простыл. Остановившись в миле от Фанджи, Мейсон взял вторую сумку и спустился в вади. Тщательно вымывшись, он переоделся в льняные брюки и рубашку с короткими рукавами, обычный наряд европейца, не связанного с армией.

Из кармана грязных военных брюк Мейсон достал пустую гильзу от единственного сделанного выстрела и зарыл ее в земле. Закурив кубинскую сигару, он тщательно вычистил винтовку и посидел, наслаждаясь жизнью в целом и восхитительным зрелищем высоких гор на севере в частности.

Вернувшись в три часа дня в гостиницу, Мейсон позвонил в справочную. У старшего суперинтенданта авиации королевской полиции Омана Бейли были два телефонных номера. Записав оба, Мейсон сначала позвонил на домашний.

Ответил Саид, слуга-кашмирец, прилично говоривший по-английски. Извинившись, он сказал, что сахиба нет дома и до конца дня связаться с ним будет невозможно.

– Но это очень срочно.

– Сожалею, сэр.

– Вы не могли бы передать ему сообщение?

– С удовольствием, сэр. Я вас слушаю.

– Пожалуйста, передайте старшему суперинтенданту, чтобы он ни в коем случае не поднимался в воздух завтра утром. Больше того, чтобы он вообще не летал, пока не переговорит со мной на эту тему.

Мейсон продиктовал кашмирцу телефон гостиницы и добавочный код своего номера, но не стал называть свою фамилию.

Ему забронировали номер в «Маскатском заливе» как высокопоставленному сотруднику Министерства обороны. Прибыв в гостиницу, он сказал портье, что отдал паспорт в британское посольство для продления визы. Впоследствии щедрые чаевые за незначительные услуги помогли избежать напоминаний о паспорте. Мейсон зарегистрировался в гостинице под именем Д. Мессона и дал понять портье, что собирается пробыть здесь три недели.

Повторив слова Мейсона, кашмирец добавил:

– Сэр, старший суперинтендант Бейли завтра не поднимется в воздух. Можете не беспокоиться. Он не будет летать по крайней мере еще два дня.

– Вы в этом уверены? – изумился Мейсон.

– Абсолютно уверен, сэр. Да, совершенно точно, он не поднимется в воздух. Я знаю его график полетов. Мне приходится заниматься и этим.

Мейсон поблагодарил Саида. Похоже, тот говорил искренне, и на него можно положиться. Не оставалось ничего другого, как дождаться следующего дня и уже тогда предупредить Бейли. Валлиец и его дружки никак не могли увидеть в пустыне лицо Мейсона. Это не вызывало сомнений. Ничто не связывало его с убитым индусом, и он был уверен, что противная сторона сама избавится от трупа. Вечером, когда через ворота северной штаб-квартиры машины проезжали в обе стороны практически непрерывно, Мейсон загнал «датсун» на стоянку и позаимствовал вместо него «лендровер». Если кто-то и обратил внимание на его грязную полевую форму, это может вызвать только недоумение, но никак не подозрение.

После великолепного ужина Мейсон устроился у себя в номере, наслаждаясь книгой Толкина и дожидаясь возвращения валлийца.

Бриджи была в ладно скроенном белом платье, которое подчеркивало ее узкие плечи и восхитительные ключицы, но в то же время скрывало округлившийся живот. Ее беспокоило настроение Джона. Он был как всегда нежным и заботливым, однако ему определенно что-то не давало покоя. Конечно, его расстроил последний полет в горы Джебель-Ахдар, но сейчас дело в чем-то совершенно ином. Если бы Бриджи знала мужа не так хорошо, она бы решила, что он нервничает. Его странное поведение, а также зловещий знак, увиденный в День святого Патрика, наполнили ее сердце тревогой, когда Джон не появился на торжественном приеме в посольстве. Посол сэр Питер Тредуэлл покидал страну, и его жена приготовила восхитительный ужин, наводящий на мысли о пирах у индийских раджей.

Утром Джон вместе с Джеффом Леггартом слетал в Салалу, чтобы осмотреть парусную лодку, а также попрощаться с друзьями из Королевских ВВС. После сорока девяти лет пребывания в Салале английские летчики спускали флаг и закрывали эту военную базу, одну из самых отдаленных. В шестидесятые годы само ее существование спасло султанат от захвата повстанцами-марксистами.