В отличие от произведений Корбетта, книга «Людоеды из Цаво» на русском языке появилась совсем недавно, исключительно в электронном виде, и мало кто знает историю двух львов, сумевших остановить «стройку века», как назвали бы сейчас строительство Угандийской железной дороги, и съевших, по преданию, около 150 человек. В конце XIX в. британское правительство приняло решение построить в Восточной Африке железную дорогу, которая тянулась бы от города Момбасы на побережье Индийского океана (территория современной Кении) через озеро Виктория до Уганды. До этого там проходил караванный путь, которым пользовались в основном работорговцы и торговцы слоновой костью. Скептики называли ее «дорогой ниоткуда в никуда». Для того времени строительство Угандийской дороги протяженностью 580 миль представляло собой грандиозную инженерную задачу. Маршрут пролегал по изрезанным ущельями долинам, нужно было строить мосты на нескольких реках, а сама местность была дикой и негостеприимной. Строительство началось в 1896 г., в 1898 г. дорога связала Момбасу с Найроби, и только через 27 лет железнодорожный путь достиг сердца Африки, города Кампалы в Уганде. На строительстве работали в основном индусы-кули, которых англичане во множестве завезли в Кению. Климат оказался для них неподходящим, иммунитета к местным инфекциям у этих людей не было, техника безопасности оставалась на пещерном уровне, и более 90 % индусов умерло вскоре после того, как они ступили на Африканский континент. Кстати, многие из тех, кто остался в живых, впоследствии так и не вернулись на родину, и в Восточной Африке до сих пор живет много их потомков. Железная дорога действует по сей день.

Интересующие нас события произошли на начальном этапе строительства, в 132 милях от Момбасы, возле реки Цаво (сейчас в этих местах расположен Национальный парк Цаво, вернее, два парка: Восточный и Западный). В феврале 1898 г. железнодорожная колея дошла до реки, через нее был перекинут временный мост, и путеукладчики ушли дальше. Строительство постоянного моста было поручено полковнику Джону Генри Паттерсону. Паттерсону в то время было немногим более 30, он приехал из Индии, где под его началом было построено несколько гражданских объектов (сейчас бы его назвали менеджером или, возможно, топ-менеджером). Как и Джим Корбетт, мне он представляется персонажем, будто сошедшим со страниц книг Киплинга.

Работа менеджера в те времена несколько отличалась от той, какой она представляется сейчас: защищать подчиненных от людоедов, во всяком случае четвероногих, современные управляющие вряд ли возьмутся. Вскоре после того, как в марте 1898 г. полковник Паттерсон приступил к работе, ему стали докладывать об исчезновении рабочих. Сначала полковнику было трудно поверить, что в этом виноваты львы, но после предпринятого им расследования выяснилось, что это было действительно так – два зверя охотились на его людей. Все первые попытки Паттерсона подстрелить их были безуспешны; казалось, львы знали заранее обо всем, что он собирается предпринять. Так как лагеря рабочих были разбросаны на расстоянии около 30 миль вдоль строящейся дороги, львы могли выбирать себе жертву каждый раз в новом лагере. Вскоре каждый из лагерей был окружен колючей изгородью (бомой), и всю ночь напролет рабочие в них жгли огни, пытаясь отогнать людоедов, но эти меры не дали никаких результатов. Львы игнорировали колючки, легко проникали через изгородь и протаскивали сквозь нее свою добычу. Вначале львы иногда ошибались, и нескольким потенциальным жертвам удалось от них ускользнуть. Однажды один из людоедов напал на индуса-торговца, ехавшего верхом на ослике. Он опрокинул наземь осла и всадника и случайно зацепился клыками за веревку, которой были связаны бидоны, висевшие на его шее. Лев не смог сразу освободиться от веревки, канистры бились друг о друга, и раздался дикий грохот, который так напугал льва, что тот удрал в буш, таща за собой канистры. Бросив раненого ослика, человек немедленно забрался на дерево и просидел на нем до утра. В другой раз лев забрался в палатку и вместо спящего человека утащил матрас, на котором тот лежал. Осознав свою ошибку, зверь бросил матрас и удрал. Как-то раз лев ворвался в палатку, в которой спали 14 рабочих-кули, попутно серьезно ранив одного из них, и схватил мешок с рисом; отбежав с ним на небольшое расстояние, он «бросил мешок с отвращением». К сожалению, набравшись опыта, львы уже не давали своим жертвам никаких шансов: «Их методы охоты на людей усовершенствовались и казались просто сверхъестественными, они настолько точно выбирали для этого момент и так были уверены в успехе, что рабочие были твердо убеждены в том, что они не настоящие животные, а дьяволы в образе львов. Бессчетное количество раз работники уверяли меня, что совершенно бесполезно пытаться их застрелить. Они были абсолютно убеждены, что это разгневанные духи двух покойных местных вождей, которые приняли такую форму в знак протеста против строительства железной дороги в их стране, и, остановив его, духи пытаются отомстить за нанесенное им оскорбление».

Рабочие были в панике, а Паттерсон почти каждую ночь пытался выследить людоедов, но они действительно были как заколдованные. Однажды, когда Паттерсон и доктор дежурили в фургоне на месте больничной палатки, в которую львы неоднократно наведывались за добычей, львы появились, но выслеживали они, как выяснилось, не коров, которых привязали в качестве приманки, а людей! По счастью, охотники вовремя их заметили. Когда лев атаковал, полковник выстрелил и отпугнул его. Паттерсон позже писал, что, по его мнению, выстрел повредил один из клыков зверя, и этот лев впоследствии стал известен как людоед № 1. После этого людоеды на несколько месяцев покинули территорию у реки Цаво, и люди стали бесследно исчезать в других лагерях. В это время по проекту Паттерсона была построена специальная ловушка для людоедов: товарный выгон разделили на две половины стальными прутьями, а одну половину снабдили захлопывающейся дверью из рельсов, причем, за отсутствием дрели, полковник Паттерсон проделал необходимые отверстия в них выстрелами из своего ружья. Вход в другое отделение, для охотников, был совсем небольшим, в него с трудом протискивался человек. Первые несколько ночей приманкой в западне служил сам Паттерсон, дежуривший на безопасной половине, но потом его место заняли другие вооруженные люди. Львы долгое время там не появлялись, но, когда один из людоедов все же попал в ловушку, там находилось три вооруженных человека в качестве живой приманки. Когда западня захлопнулась, лев принялся колотить лапами решетку, отделявшую его от людей, до смерти их перепугав. Наконец они набрались храбрости и начали стрелять. Хотя лев был от них чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, никто в него так и не попал, зато одна из пуль перешибла цепь, на которой держалась дверца, и лев удрал, отделавшись царапинами.

Вернувшись к реке, звери обнаглели вконец: они утаскивали очередную жертву у всех на глазах, не обращая внимания на крики, летевшие в них камни и горящие головни, и пировали порою на расстоянии не более 30 м от изгороди. Даже выстрелы они игнорировали и продолжали есть. Как-то раз львы принесли очередную жертву прямо к палатке Паттерсона и там устроили трапезу. В его памяти навсегда остались устрашающий треск костей и довольное урчание, напоминавшее мурлыканье домашнего кота, пожирающего пойманную птичку, и еще долго его преследовали эти ужасные звуки.