— Дай мне руку, Ась.

Отрицательно крутит головой, захлебываясь слезами. У меня переворачивается всё внутри. Пробежавшая Ариша с тревогой смотрит на нас.

— Мама плачет…

— Обожглась. Давай сюда! — отбираю у неё руку.

Дую на ожог. Запениваю. Отставляю баллончик. Сгребаю в объятья.

— Не могу развестись я, Синичка… — шепчу ей.

— Почему?

— У меня ж снаряд в голове. Я теперь до конца жизни "на учёте". Мозг такое дело… Мне ж никто опеку над ребёнком не даст оформить. Понимаешь?

— Как снаряд?! — отталкивая, с ужасом смотрит на меня. — Какой снаряд??

— Осколок…

Ахнув, закрывает ладонью рот, пачкая лицо в пене.

— Я не знала… Я не хотела… Я ляпнула… Ну… Фигурально! — шокированно бормочет она. — Прости…

Стираю пальцами с её лица пену.

— Да, ладно…

— А как ты работаешь, Богдан? — хлопает ресницами. — Ты же… У тебя же…

Касается пальцами кобуры.

— Подделаны у меня документы, Ась, — шепчу я. — Чуть-чуть копнуть и…

Качаю отрицательно головой.

— А Марина в курсе. И про осколок, и про документы.

— Ясно, — опускает взгляд.

И что дальше, Касьянов? Попросишь девочку ситуацию эту схавать? Попрошу…

************************************************

Ася

Растерянно перевариваю сказанное Богданом. Меня немного отпускает от неприятных чувств. Тяжелый ком в грудной клетке растворяется. Верю? Не знаю… Но понимаю его. Булочка должна жить с папой. Никто не должен их разлучать. Если он защищает дочь — это правильно.

— Это временная ситуация, Ася. Клянусь! Как только я решу вопросы по здоровью, приведу в порядок документы, подготовлю почву для суда… Этот развод состоится.

— А жена твоя что думает по этому поводу?

— Честно? Я не знаю. Мне до звезды! — пренебрежительно.

— Понятно.

— Нужно подождать, Ася.

— Да, конечно. Я подожду… — вздыхаю я.

— Вот и умница. Извини, что рычал. Бешанул меня чего-то этот Гера…

— Он плохой человек? — уточняю я. — Нельзя было с ним ехать?

— Да нормальный… Но ехать с ним никуда не надо! Ехать надо исключительно со мной. Ладно. Спасибо, Ась.

— За что?

— За понимание. За то, что готова подождать. Ты же готова? — немного давяще.

— Конечно, — вздыхаю я.

Поднимая моё лицо за подбородок, пытается поцеловать. Выставляю указательный палец, тормозя им его приближающиеся губы. Палец вдавливается.

— Но тебе тогда тоже придётся подождать…

— Что?! — отстраняется.

— Мы оба подождём, пока ты всё подготовишь и разведешься.

— Ты что, Синичкина? — с недоумением ведёт бровью. — Там дел на полгода, а может и на год.

— Да?! — расстроенно распахиваю глаза.

— Ну и это же формальность, Ася…

Губы снова приближаются. И конечно же, хочется подпустить эти губы! Закрыть глаза и почувствовать, что я совсем не "временная кошка". Но… Бабушка в моей голове с угрозой взмахивает половником. Со столовыми приборами — это у нас семейное.

— Нет, — вздыхая, опять торможу его губы пальцем. — Пока что мы будем… дружить.

— Дружить?! — с сарказмом улыбается он.

— Да! — демонстративно целую его в колючую щеку, жмурясь от обволакивающего запаха древесного парфюма.

— Ася… — покусывает губы, взгляд улыбается. — Я так не смогу. Я дяденька взрослый…

— Тем более.

— Это нанесёт непоправимый урон моему уже распробовавшему тебя организму. Я, боюсь, даже захлебнуться слюной могу… — играет бровями. — А как же Ариша без отца?

Притягивает к себе мою кисть. И, глядя в глаза, по очереди целует пальчики. Прикусывает… Мои ресницы смыкаются от острых, приятных ощущений.

— Но-но-но… — бормочу я, выдергивая пальцы и пытаясь вернуться в адекват.

— Ася… — умоляюще.

Категорически качая головой, отталкиваю в грудь.

— Поезжай в Москву на своё лечение. Мы немного привыкнем с Аришей друг к другу и давай. А Алла Борисовна нам с удовольствием поможет. Мы справимся.

Толкаю сильнее и настойчивее, роняя его на пятую точку.

— С ума сошла? Да вас на пол дня оставить нельзя! У вас уже стрижка, бандит и ожог! — фыркает он, со стуком ставя баллончик с пеной на кафель.

Вспоминаю про пульсирующую боль.

— О-о-ох…

— Поднимайся, — вставая подаёт руку, — нам ещё двух пацанов рожать, тебе на холодном сидеть нельзя.

Присев на диванчик, обнимаю Булочку, устроившуюся под боком с планшетом. Целую в рыженькую маковку.

Богдан готовит нам быстрый обед, раздавая мне ЦУ.

— Планшет только на сорок минут, потом несколько часов перерыв.

— Хорошо…

— Сладкое только на десерт, вместо еды и до еды не давать.

— Ладно…

— На обед обязательно свежие овощи.

— Какие? — уточняю я.

— Капусты… — ворчит Булочка сморщиваясь.

— Любые. Аллергии у неё нет. Выходите из дома — скидывай смс, пожалуйста, куда идёте. Я не привык, что она с кем-то кроме меня… Волнуюсь.

— Обязательно.

— И без телефона ни-ку-да! — тыкает угрожающе в мою сторону вилкой, которой взбивал яйца.

Выливает яйца на сковороду. Закрывает крышкой. И через пять минут мы садимся кушать.

Мне немного стыдно, что опять всё сделал он. Булочка ковыряет вилкой в чашке, делая вид, что ест.

— Почему не ешь? — пытливо.

— Я поела, — настороженно поглядывает на папу исподлобья.

— Что это ты поела? — хмыкает он.

— Пиложное.

Богдан неодобряюще смотрит на меня.

— Низя было говолить? — хлопает ресницами Булочка, виновато ловя мой растерянный взгляд.

— Э! В смысле — нельзя?! — сердито рычит на нас Касьянов. — Папе надо говорить всё, ясно?

— Угу…

— И тебя касается! — стреляет в меня взглядом.

— Мы гуляли, я пирожное ей купила, — пожимаю покаянно плечами.

— Ну, купила и купила. Не трагедия.

— Мозно я не буду? — кладёт вилку Ариша.

— Ладно, беги…

Встречаемся взглядами.

— Будешь "папе" правду говорить? — подмигивает мне.