— Окей.

Надо, да… Я обещал Синичке докрутить развод.

— Напиши где и когда, мне сейчас некогда.

Рабочий график у меня, не нормирован. И закончив всё дела, я понимаю, что уже дело к ночи.

В голове целый день сидит Марина.

Всплывают эпизоды наших скандалов, ссор. Вижу, как «артикулярно» двигаются её губы, театральные позы её тонких кистей, чуть вычурную мимику… Манерное подскакивание в "нужных" моментах. Метание по комнате. Пафосные падения в кресло.

Как же меня тогда накрывало! Ревновал, дурак, обижался, психовал…

Мля…

Какой талант я чуть не угробил! Ехала бы она обратно в свою Москву, покорять сцену.

Мне снова гадко на душе от её появления в моём периметре. А я практически избавился от этого чувства рядом с моей маленькой несговорчивой птичкой. Наивной, искренней и отзывчивой.

Зайдя в ворота, запираю их как следует. Свои все дома.

Ариша наверняка уже спит.

Ася встречает меня молчаливым укором. Только лишь взглянув коротко из-за раскрытой в руках книги.

— А, чёрт… — закрываю я глаза, вдруг вспомнив, что ей нужно было уйти. — Клянусь, не специально!

Молчит… Демонстративно отворачивается к камину. Присаживаюсь на диван позади неё и сгребаю в объятья. Возмущенно охнув, дергается. Но я не отпускаю.

— Я так устал, ты не представляешь. Не день, а криминальная сводка новостей. Я даже ни разу не поел…

Чувствую, как она немного расслабляется.

— Давай вот так минут десять подружим, а? Иначе я сдохну…

— Богдан, — неуверенно, — Но так же нельзя.

Целую её в затылок, набирая полные легкие ее запаха.

— А мы никому не скажем, детка.

Закрываю глаза, и кайфую от этой мягкой девочки. Моя кукуха снова в экстазе бьётся об потолок. Надо отпустить мою Синичку. Иначе, я зажму ее прямо здесь и… завтра тоже попаду в криминальную сводку.

Не знаю, как это получается, но в себя я прихожу, уже кусая её за мочку ушка. И мы вместе тихо задыхаемся от накала ощущений. Выпорхнув из моих рук, Синичка прячется в детской. Эх… Опять вспарывать чёртов матрас!

*************************************

Глаза распахиваются ещё до звонка будильника. Словно мне вкатили дозу адреналина. Ну или тестостерона. По венам курсирует кипяток, сильно приподнимая "настроение". Сожительство с матрасом уже порядком осточертело.

Синичкина…

Со своими принципами дурацкими…

Ну сказал же… Свободен я дальше некуда!

Устроила мне целибат!

А я, может, не заточён под такие экзекуции!

И вообще, сама же плавится. Я же вижу, чувствую…

Измывается, зараза такая.

Вколачиваю кулак в постель.

Надо пилить в душ… А то вытащу её сейчас за косу из-под одеяла и случится страшное. Ну, может и не такое страшное, как ей кажется…

За дверью душевой уже журчит вода.

А ты-то чего так рано? Тоже не спится?

Злорадно усмехаюсь.

Уткнувшись лбом в дверь, фантазирую всякое разное, забывая как ровно дышать. Моё воображение рисует её в душевой. Мокрые волосы, капли воды на коже… Со стоном тихо стучу лбом в дверь. И вообще, не уверен, что лбом.

Вкатить бы ей десять кубиков тестостерона, чтобы ощутила масштаб моей трагедии! Посмотрел бы я, кто за кем по дому бегал…

Вода выключается. Рука моя самовольно ложится на ручку двери.

Касьянов, ты не в адеквате, свали от греха! Но ручка уже двигается вниз. Открываю дверь. Сердце разгоняется до оглушающих частот. Встречаюсь с ней взглядом в зеркале. Наши зрачки одновременно расширяются.

И вот волосы мокрые…

И капли…

И плечи…

Жаль что успела полотенцем обернуться.

Делая шаг внутрь, притягиваю спиной к себе. Впиваюсь в мокрое плечо.

Ты ж моя вкусненькая!

Закрывая глаза целую в изгиб шеи, чувствуя, как она оседает в моих руках. У меня и самого колени подкашиваются! Жадно кусаю ушко.

— Хочу… — тяну вниз полотенце.

— Дан! — хрипло срывается её голос.

Перехватывает мои руки, не позволяя сорвать его.

— Что ты…

— Заткнись, малыш…

— Нет! Нет-нет-нет! Ну нет же… — с тихим стоном.

Не могу вспомнить, что это означает. В купе с тем, как выгибается ее тело, как вариант — "не останавливайся".

— Богдан, нет.

— Да!

Разворачивая, вжимаю в стену. Толкает ладонями в грудь.

— Касьянов… — шепчет растеряно.

Накрываю её руки своими и веду по грудным мышцам. Давай… Потрогай меня!

Губы пересыхают, сглатывая, облизываю их. Как чувствительно!

Её рот шокированно приоткрывается. Пальцы вдруг оживают, вырисовывая спираль на моей груди.

Воу! Да это горячее некуда. Эта микроскопическая инициатива от моей Снегурки! Ещё!

Спускаю ладони ниже, к поясу. Ты знаешь что делать, детка… Этот урок мы уже проходили!

Пискнув, одергивает руки и, выкрутившись, линяет из душевой.

Черт…

Огнеупорная барышня! Но я тебя всё равно допеку и сожру.

Встаю под прохладную струю воды. Руки так трясутся, что в душевой всё летит на пол.

Всё сам, короче… Никакой женской поддержки!

Через десять минут, обернув бёдра полотенцем, иду завтракать.

Ася, уже одевшись, пьёт чай.

Между нами повисает тишина. Делаю себе кофе.

— Куда ты так рано?

— Мне по документам нужно, — прокашливается она. — Ты же сегодня до обеда дома. Хочу успеть съездить.

— Давай, свожу? А… черт. Не смогу. У меня встреча.

Не хочу, чтобы Синичкина пересекалась с Мариной.

— А как же Ариша?

— Хороший вопрос…

— Но мне очень нужно, — с извинением в голосе.

— Конечно. Я придумаю что-нибудь.

— Что?

Вот… Люблю тебя, девочка! Чисто по-человечески. Даже если откинуть все страсти. За это вот неравнодушие к моей дочери.

Ставлю кружку на стол. Сзади за подбородок поднимаю её лицо. Несколько раз смачно чмокаю её в губы.

— Да, Богдан! — беспомощно злится она.

— Вот сейчас было исключительно из дружеской благодарности, — чмокаю ещё раз. — Клянусь!