В своей жизни я никогда не сталкивался с темиподразделениями милиции, которые ведают уголовным розыском. В отделениеприходил только получать паспорт и тогда, когда Николетта вдруг решилапоставить квартиру «на пульт». Меня даже постовые не останавливают, потому чтоя езжу очень аккуратно, а тут вдруг Петровка!

Немало удивленный, я нашел нужный кабинет, постучал,услышал: «Войдите», и толкнул дверь.

В небольшом пространстве громоздился письменный стол,железный сейф и стояло два стула. Сидевший за столом мужчина, примерно моихлет, приветливо, но строго спросил:

— Вы Иван Павлович Подушкин?

— Да.

— Садитесь.

Я выполнил приказ. Мужчина отложил ручку и поинтересовался:

— «Жигули» ноль двадцать шесть НН вам принадлежат?

— Да.

— Сами ездите?

— Простите? — не понял я.

— За рулем сами сидите или, может, кому автомобиль подоверенности давали?

— Нет, — удивился я, — а что?

— Припомните, пожалуйста, где вы были девятого декабряв районе пяти часов вечера, — не отвечая на мой вопрос, задал милиционерсвой.

Я призадумался:

— Извините, давно это было. Наверное, дома или ездил поделам благотворительного фонда, я являюсь исполнительным секретарем организации«Милосердие без границ», основанной…

— Знаю, — прервал майор, — навел о вассправки. Кстати, как ваша хозяйка?

— Пока плохо, состояние тяжелое.

— Да уж, — сочувственно вздохнул Воронов, —жаль ее, такой стресс перенесла, смерть любимой внучки, единственнойродственницы, тут у кого хочешь удар случится. Хотите кофе?

Я кивнул. Майор включил чайник, достал железную банку «Нескафе»,пакет сахара и принялся выяснять любимое мной соотношение ингредиентов. Слушаяего спокойный, чуть глуховатый голос, я расслабился, и тут майор неожиданноспросил:

— Скажите, Иван Павлович, зачем вы приходили наквартиру к Анастасии Королевой?

Я почувствовал, как тревожно сжался желудок, и как можноболее равнодушно поинтересовался:

— К кому? Не знаю такую.

— Ну как же, Иван Павлович, — все так же спокойнопродолжил майор, — она училась вместе с внучкой вашей хозяйки, и ее нашлиспустя некоторое время после смерти Маргариты на дне ванны, увы, мертвой.

— Ах, Настя, — «припомнил» я, — знаете,вокруг Маргоши постоянно крутились люди, честно говоря, я не всегда успевалпознакомиться с ее друзьями. Настя Королева, такая толстенькая блондинка?

— Нет, — усмехнулся Воронов, — худенькаябрюнетка.

Я развел руками:

— Тогда не помню и, естественно, не был у нее дома.

Воронов отхлебнул кофе.

— У меня иные сведения. Вы были в квартире, потомвышли, доехали на машине до «Новослободской», там у магазина «Комус» вошли в телефоннуюбудку, сообщили дежурному о трупе, лежащем в ванной, бросили в урну пакет сокурками и уехали.

Чувствуя, что пол начинает уходить из-под ног, я твердоответил:

— Бред!

— Нет, — улыбнулся Воронов, — вас запомниладевушка, торгующая книгами, ее лоток стоит впритык к будке, из которой вызвонили в милицию. Фраза про труп настолько заинтересовала ее, что онапостаралась запомнить вас, а когда вы засунули в мусор пакет, она решилапроявить бдительность, записала номер машины и мигом сама позвонила ноль два.Говорит, что приняла вас за террориста, хитроумного и изобретательного.

— Бред! Я весь день был дома.

— Но она записала номер машины, а вы только чтосказали, будто никому не давали автомобиль.

— Она перепутала цифры.

— Ну, не похоже, девушка молодая, зрение в полномпорядке.

— Меня там не было! Хотя, точно не припомню, может, ипроезжал случайно мимо…

— И выбросили окурки?

— Вполне вероятно, я курю, вот и опустошил пепельницу вмашине, очень не люблю запах бычков.

— Понимаю, — кивнул Воронов, — кстати, я непредставился до конца, меня зовут Максим Иванович.

— Очень приятно, — наклонил я голову, — радзнакомству.

— А почему вы несли окурки к урне в пакете?

— Я не говорил, что нес их, просто предположил, чтоподобное имело место!

— Но почему в мешочке?

— А что, следует таскать чинарики в кулаке? —нашелся я. — Есть закон, запрещающий такие действия?

Максим Иванович рассмеялся:

— Нет, конечно. Значит, вы не звонили ноль два и несообщали о смерти Королевой?

— Нет.

— А вы не будете против, если мы проведем небольшуюпроцедуру?

— Какую?

— Предложим торговке опознать вас? Ну так как,согласны? — И он прищурился.

Понимая, что окончательно загнан в угол, я постарался какможно тверже ответить:

— Пожалуйста.

— Тогда пойдемте, — велел майор.

Он провел меня в соседнее, на этот раз просторное помещение,где было много людей, вернее, мужчин.

— Здравствуйте, — сказал я.

— Добрый день, — весьма вежливо отозвалисьприсутствующие.

— Прошу, Иван Павлович, — улыбнулся Воронов иуказал рукой на стул.

Я сел между двумя мужчинами примерно моих лет и спросил:

— Что я должен делать?

— Ничего, — пояснил Максим Иванович, — простомолча сидите на стуле со спокойным лицом, желательно не гримасничать.

Я кивнул, старательно изображая полнейшее равнодушие. Когдав день смерти Насти Королевой я звонил в милицию, совершенно не заметил околобудки никакого книжного лотка. Что делать, если баба сейчас ткнет в меняпальцем и заорет: «Это он!»