— Жена, надеюсь, тоже одна будет, если, конечно, твоиродители изменят свою позицию насчет бедных женихов, а то не видеть нам другдруга. Я человек старомодный, не современных взглядов, и без благословения отцас матерью не пойду в загс.

— Севочка, — затараторила дама, — ей-богу, яих уговорю.

— Впрочем, — неожиданно заявил «писатель», —нам и так хорошо!

— Нет, — со слезами в голосе воскликнулапартнерша, — я хочу быть всегда с тобой, мне надоело прятаться и общатьсяукрадкой! Я хочу семью, детей!

— Конечно, милая, — улыбался, словно гиеноподобнаясобака, Сева, — мне мечтается о том же, только твой отец против.

— Я его сломаю! — взвизгнула девушка.

Сева издал вздох:

— Любимая, через пять минут я должен быть дома,диабетику нельзя пропускать укол, может начаться кома, уезжай спокойно.Встретимся здесь же через неделю в шесть вечера.

— Только через семь дней! — недовольно воскликнулаженщина.

— Но, дорогая, ты разве забыла, что завтра я улетаю вПитер на съезд прозаиков? — ласково укорил Сева и поцеловал даму.

— Помню, конечно, — вздохнула та, — и приедутебя проводить.

— Что ты, — замахал руками кавалер, — самолетв четыре утра! Чартер, страшно неудобный, даже не думай, слышишь? Я запрещаютебе мотаться по ночам, мало ли что! Нет и нет, ясно?

Девушка кивнула:

— Хорошо, мой повелитель.

— Вот и молодец, а теперь уезжай.

— Нет, ты первый уходи.

— Дорогая, — прочирикал Сева, вновь целуядевушку, — моя душа будет спокойна, когда провожу тебя.

Пару минут они обжимались, почти навалившись на мою машину.Потом девушка скользнула внутрь роскошной тачки и укатила.

Я, вынырнув из-под руля, наблюдал за «гением». Однако, ктобы мог подумать! С виду, кажется, его можно плевком убить, а какой ловелас!Значит, одновременно с Люси он крутит роман еще с этой пигалицей. Занимаетсярыболовством во всех водах. Ждет, на какой из крючков попадется особо жирнаядобыча. Внезапно мне стало жаль Люси. Надо же, с каким подлецом связалась.Однако он почтительный сын… Сквозь боковое стекло я увидел, как Сева, подойдя кларьку, купил большой букет роз, надо же, хочет отнести больной матери цветы.Но, взяв в руки веник, Сева не стал удаляться от проспекта. К моему огромномуудивлению, он встал у обочины, нетерпеливо поглядывая на часы. Интересно,боится опоздать к больной диабетом и отчего-то замер тут…

Не успел я додумать мысль до конца, как прямо передо мнойвновь запарковался автомобиль, на этот раз отечественный, но дорогой, «десятка».Сева юркнул в салон. Я изо всех сил пытался разглядеть шофера, но сгущавшиесясумерки не позволили этого сделать. Единственное, что было понятно: за рулемженщина в чем-то белом. И это ей, а вовсе не бедной больной маме,предназначался шикарный букет. Кстати, о несчастной родительнице, готовой вкаждую минуту оказаться в коматозном состоянии, Севочка благополучно забыл.«Десятка», подняв фонтан грязи, исчезла за поворотом.

До трех утра я опять читал Рекса Стаута. Только неподумайте, что детективы стали мне нравиться, нет, книги про Ниро Вульфа яиспользую как учебное пособие, хотя одна история оказалась довольно забавной, ия даже увлекся, следя за перипетиями.

Упав в кровать почти на рассвете, я забыл завести будильники проснулся от телефонного звонка.

— Вава, — закричала Николетта, — нет, какойужас!

Вспомнив череду странных смертей, произошедших за последниедни, я напрягся.

— Что случилось? Кто умер?

— Типун тебе на язык, — взвизгнула матушка, —слава богу, все пока живы! Дело еще хуже.

Что может быть неприятней смерти?

— Тебя разыскивает милиция, — тарахтелаНиколетта. — Позвонили сюда, но я дала телефон Норы, естественно. Говоринемедленно, что ты сделал?

— Ничего, — удивился я, — ровным счетомничего.

— Порядочному человеку следователь просто так незвонит, — отозвалась Николетта.

Потом она помолчала и прибавила:

— Но имей в виду, я — твоя мать и останусь ею всегда.Пойду за тобой, босая, голодная, по этапу в Сибирь. Пусть бьют плетьми, лишаютеды и одежды, пусть! Мать никогда не бросит своего птенца.

Ясненько, Николетта примеряет на себя роль страдалицы,женщины, чей сын осужден за преступление.

— Ты помнишь, что у меня сегодня званый обед? —неожиданно спросила она совсем другим тоном.

— Забыл, — признался я.

— Чтобы был в пять часов без опозданий, в смокинге.

Ну уж нет.

— Извини, Николетта, в прошлый раз я накапал майонезомна сюртук и сдал его в химчистку.

— Ладно, — смилостивилась матушка, — приходив чем хочешь.

— Не знаю, успею ли…

— Вава, — взвилась Николетта, — ты беленыобъелся? У меня тогда будет тринадцать человек за столом.

— Но я обещал Люси сводить ее вечером в Большой!

— Вот после обеда и двинетесь.

— Я должен еще сделать кое-какие дела, Нора в больнице,у меня куча хлопот.

— Как она? — перешла на светский тон маменька.

— Вчера вечером сказали, что еще лежит в реанимации,инсульт — это серьезно.

— Хорошо, — резюмировала Николетта иотсоединилась.

Я сунул трубку в базу. Интересно, что хорошего увиделаматушка в моем последнем заявлении? И тут вновь зазвонил телефон. Официальныйголос сухо потребовал:

— Позовите Ивана Павловича Подушкина.

— Слушаю.

— Майор Воронов.

— Кто?

— Старший следователь, майор Воронов, — повторилмужик. — Не могли бы вы через час приехать ко мне?

— Куда и зачем? — удивился я.

— На Петровку, — пояснил мужик, — дляразговора.

Мне стало интересно, ну какая беседа может состояться у меняс этим Вороновым.

— Хорошо, только через час я не успею, минимум к двум.

— Паспорт не забудьте, — напомнил майор.