– Да. Именно это ухо окончательно убедило меня.

Я взяла его лицо в ладони, наши глаза встретились. Время остановилось.

– И она похожа на Марию? – переспросил он. – Она еще младенцем смахивала на тетушку.

Голос Даниэля звучал мягко и понимающе. Наконец-то. Я так и знала, что он-то мне поверит.

– Просто копия Марии. Ты должен ее увидеть.

Я положила руки ему на затылок, прижалась к нему. Как давно все это было! А теперь кажется, мы и не расставались. Время не смогло разорвать узы, соединяющие нас.

– И ты встречалась с ней, разговаривала с ней? – спросил он. – Ты уверена?

– Даниэль, она и есть наша дочь.

Он понимает – и мне хочется плакать от облегчения. От горя за все потерянные годы. От радости за нас, за близость между нами.

– Наша дочь умерла, – произнес Даниэль, высвобождаясь из моих рук. – Мы похоронили ее. Разве ты не помнишь?

Он как будто ударил меня кулаком в живот.

– Черт. Сколько еще сил мне понадобится, Стелла? Сколько раз все это будет повторяться?

– Это она. Я знаю, что это она. Ощущаю это всем телом.

Я отвернулась и сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем снова перевести взгляд на него.

– Я разговаривала со Свеном Нильссоном. Помнишь его? Того полицейского. Была какая-то информация, которую так и не проверили. У меня с ним назначена встреча во вторник.

Я схватила Даниэля за руки, заставила его поднять глаза.

– Я думала – может быть, ты поедешь со мной? Мы поедем вместе. Мы наконец-то получим ответ. На этот раз мы узнаем, что именно…

– Стелла, послушай, – прерывает Даниэль. – Алисы нет. Ты должна оставить эту затею. Мы пошли дальше – и ты, и я. Это единственное, что нам нужно знать.

Комок в горле рос, из глаз потекли слезы. Я уже плакала в голос.

– Даниэль, ты должен помочь мне, – всхлипнула я. – Пожалуйста, не предавай меня, у меня остался только ты.

Он положил ладонь мне на щеку, и я кинулась в его объятия.

– Я тоскую так же, как и ты, – сказал он чуть слышно. – Правда.

– Мне так не хватает ее. И не хватает тебя.

Я хлюпнула носом, понимая, что мои слова едва можно разобрать. Он что-то нежно нашептывал мне в волосы, гладил меня по спине.

Так приятно. Так замечательно. И я хочу его. Прямо сейчас.

Это нелепо.

Знаю, что это нелепо.

Но для меня так естественно быть в его объятиях. Желание, пробудившееся во мне в начале, вернулось. Я погладила его щеку, провела рукой по его волосам, коснулась шрама на лбу. Уже потянула его к себе, чтобы поцеловать, но тут Даниэль оттолкнул меня и выпрямился.

– Вот это точно не поможет. У тебя такая прекрасная семья, помни об этом. Твой муж любит тебя. Я понял это, когда встречался с ним двенадцать лет назад. Он заботится о тебе. И делает это куда лучше, чем я когда-то.

Я снова уставилась в пол. Его взгляд стал мне невыносим. Мне было стыдно, стыдно, стыдно.

– Я не поеду с тобой, – сказал он. – Я не хочу все это повторять. Не могу. Это несправедливо по отношению к нам. Возвращайся домой к сыну, Стелла. К мужу. Он наверняка волнуется за тебя.

– Папа, папа!

Звонкий девчачий голос. Инстинктивно я отступила назад, когда девочка вбежала в мастерскую и кинулась в объятия Даниэля.

– Мы видели котят и козочек, и овечек, и еще таких ягненков!

– Ягнят? – поправил Даниэль и засмеялся.

Девочке было года четыре, у нее были густые темные волосы. За ней вбежала еще одна девочка, на вид лет восьми, с такими же роскошными волосами. Даниэль спросил девочек, где мама. Она понесла продукты в дом, ответили они, перебивая друг друга. Привычным движением он поднял младшую на бедро, обнял за плечи старшую, подталкивая ее к двери. Они сообщили ему, что мама просила его идти в дом. К своим любимым девочкам.

Так ли Алиса выглядела бы в этом возрасте? А он – смотрел бы на нее такими глазами, был бы таким чудесным отцом?

Да, я знаю – именно так все и было бы. Боль пронзает все мое тело, мне трудно дышать.

Я вижу молодого Даниэля, сидящего на полу и играющего с нашей доченькой. Вижу его, спящего на диване с ней на груди. Его надежная ладонь на ее спинке. Мы были его любимыми девочками.

Неужели я так и буду вечно пребывать в оцепенении? Стоять, как парализованная, пока кто-нибудь не сжалится надо мной и не уведет меня?

Я дура.

Истеричка. Комок нервов.

С чего я вообразила, что он все эти годы сидел и ждал меня, ждал повторения того краткого периода, когда мы были вместе? У него новые дочери, о которых надо думать. И новая любовь.

Новая жизнь.

– Стелла, Стелла! – произнес Даниэль, стоя в дверях. Он смотрел на меня, и обе девочки уставились на меня с любопытством. – Береги себя. Будь осторожна.

Со своими девочками он направляется к дому.

На крыльце стояла женщина и смотрела в мою сторону. Она была красива.

Я села в машину и поехала прочь.

Стелла

Я неслась прочь, как помешанная. Но вскоре свернула на обочину, остановилась и зарыдала, уронив голову на руль. Чувство стыда и вины разрасталось во мне, презрение к себе выстукивало свое вечное послание о том, что я ничтожество. Чувство вины, потому что я нечестно себя вела по отношению к Хенрику. Стыд за те чувства, которые пробудились во мне, и за то, как я решила им поддаться. Неужели я пыталась поцеловать Даниэля? Как далеко я готова была зайти? Об этом я даже думать не хотела. Я по-прежнему ощущала томление. Наши отношения были такими страстными. И когда сегодня я увидела Даниэля, все вернулось. Вернее, я позволила всему этому вернуться. Мне хотелось верить, что чувство не умерло. Я искала утешения, хотела забыться. Страх боли. Вот что происходит, когда я пытаюсь убежать от того, что причиняет мне боль. Сейчас я просто не в состоянии контролировать свои импульсы.

Даниэль и я. Того, что было между нами, больше не существует. И мне горько, что нас больше нет. Алиса была с нами недолго, потом она пропала, словно ее никогда не существовало. Никто не мог объяснить нам, что случилось. Наша семья перестала существовать.

После того как наш единственный ребенок пропал, дни слились в сплошную череду безнадежности и тоски. Вернуться в квартиру в Юрдбру и увидеть разбросанные игрушки, детский стульчик в кухне, маленькую кроватку в спальне… Я собрала ее маленькие вещички, лежавшие в корзине для белья, ее любимые мягкие игрушки.

В тот момент я была не в состоянии с кем-либо поделиться своим горем. Я словно оцепенела. Лежала на диване, натянув на себя одеяло Алисы. Словно пыталась удержать ее рядом, ощущать ее запах.