Ладно, господин полковник! Неохота работать, ясама поищу убийц, потому что чувствую, что Нелли Резниченко не по своей волешагнула с третьего этажа. Посмотрим, что запоешь, толстячок, когда приведу ктебе преступника!

Мстительные мысли прервала влетевшая в комнатуМаня, следом за ней робко вошла Ева. Девочки последнее время везде ходилипарой. Ева приезжала к нам сразу после гимназии и оставалась до поздней ночи.Маруське, конечно, приходилось нелегко. Утром учеба в лицее, потом оназанималась с Евой, пытаясь превратить ту в успевающую, затем девочки ехаливместе к Казику. По вторникам и четвергам еще бегали в Ветеринарную академию.Ева послушно повторяла все за Машкой, даже стала носить обтягивающие джинсы иездить на мотоцикле.

– Александр Михайловичик! – завопилапо привычке Маня.

Полковник вздрогнул от неожиданности и уронилХуча на пол.

– В этом доме отдохнуть спокойно недадут, – пробормотал Александр Михайлович, – только расслабился,влетает ребенок и воет как сирена! Ну и голос у тебя, Манюня!

– Александр Михайлович, – продолжалагромко трещать Маня, не обращая внимания на его ворчание, – посиди ещенемного так в кресле с Хучиком, я тебя нарисую.

Полковник хмыкнул:

– Могла бы и не будить меня для этогосообщения.

– Только придется переодеться, –заявила художница.

– Ни за что, – отрезал полковник.

– Пожалуйста, что тебе стоит, –заныла девочка.

Александр Михайлович махнул рукой. Маня и Еваунеслись наверх. Не успел полковник задремать, как в столовую вошли Сонька,Кока, Марта Игоревна и Казик, нагруженные коробками.

– Вот, – хищно проговорила МартаИгоревна.

– Полковник, – потряс АлександраМихайловича за плечо Казик, – мы просим оказать нам огромную услугу.

Толстяк быстро сказал:

– Я здесь нахожусь как неофициальноелицо.

– А нам и не надо официального, –заулыбался Казик, – мы с Зосей во вторник венчаемся и просим вас бытьшафером.

– Как во вторник? – затараторилавходящая Маня. – Почему же вы раньше не сказали?

– Это наш сюрприз, – радостнопрощебетала Сонька. – Вот, привезли всем костюмы, надо, чтобы процессиявыглядела торжественно.

И она стала раскрывать коробки.

– Казик все замечательно придумал, всепредусмотрел, надо только примерить, подходят ли размеры.

И мы начали разглядывать принесенное.

В понедельник утром я принялась искать насправочной дискете Светлану Оболенскую. Не могу понять, по какому принципусоставители отбирали для дискеты адреса. Но то, что там не все москвичи, этоточно. Однако дама с такой фамилией оказалась, причем одна, и проживала внепрестижном спальном районе.

Я собралась и поехала. Маленький проулочекзаполняли типовые блочные строения. Дом, где обреталась Светлана, устроилсямежду прачечной и булочной. Прямо перед подъездом раскинули свои палаткиторговцы.

Светлана жила на втором этаже, и окна квартирывыходили как раз на гудящий рынок. Не найдя звонка, я постучала. Дверьраспахнулась сразу, как будто меня ждали. На пороге возникла необыкновеннохудая женщина с изможденным лицом. Ее давно не мытые волосы висели клоками, отдамы исходил неприятный запах потного тела. В квартире удушающе пахло кошачьеймочой, лекарствами и сигаретным дымом.

– Ну, – спросила тетка, подтягиваялосины, – чего надо?

– Я ищу Светлану Оболенскую.

– Ну, я Светлана, а вы кто? Неужелитетушка, старая карга, отбросила тапки и оставила мне квартиру?

– Нет-нет, я не из адвокатской конторы, яот Нелли Резниченко.

– Нелли? – удивленно воскликнулаженщина. – Это было давным-давно, в другой жизни, та Светлана умерла.Впрочем, проходите и расскажите, что понадобилось Нелли. Ведь ей что-то надо,почему не пришла сама, а прислала вас?

И госпожа Оболенская посторонилась, впускаягостью в маленькую и грязную комнатенку. Похоже, у нее и правда серьезныепроблемы с деньгами. В гостиной, служащей одновременно и спальней, не былоникакой мебели, кроме дивана, двух стульев и стола. С потолка свисала напроводе голая электрическая лампочка. Ни ковра, ни телевизора, ниэлектрообогревателя. В комнате царил жуткий холод. Но, несмотря на почтинулевую температуру, Светлана была одета в легкую трикотажную кофту и тонкиелосины. Она плюхнулась на диван, я осторожно села на колченогий стул. Столпокрывали разнообразные засохшие пятна от майонеза, кетчупа, горчицы. Похоже,здесь едят без тарелки, прямо на столешнице.

– Ну, – нетерпеливо проговорилаСветлана, – как поживает Нелли?

– Она умерла, – просто сказала я.

– Как? – удивилась госпожаОболенская.

– Упала из окна своей квартиры. Неллибыла алкоголичкой и в тот день здорово выпила.

– Вот это да! – проговорилаСветлана. – Ну и новость, Нелли – пьяница! С чего бы ей пить горькую? Дом– полная чаша, муженек под боком.

И она подняла левую руку убрать со лба грязныепатлы. Широкий рукав соскользнул, и я увидела множество следов от уколов. Всесразу стало на свои места. Светлана – наркоманка. Отсюда худоба,нечувствительность к холоду, грязь в квартире и ужасный запах. Конечно, плохо,но зато облегчает мне задачу.

Я достала из сумки кошелек и демонстративноположила его на стол. Женщина уставилась на портмоне, потом пробормотала:

– Вы даете понять, что заплатите заразговорчивость?

– Да, обязательно.

– И сколько?

– В зависимости от ценности и количестваинформации.

– Ладно, спрашивайте.

– Откуда знаете Нелли?

Светлана вытащила откуда-то из недр диванапачку ужасно крепкой «Примы» и закурила.

– Познакомились в английской спецшколе.Да, да, я ходила в престижную школу. У маменьки как раз в то время завелсякавалер, и меня забрали из обычной общеобразовательной. Пришла в седьмой класси, конечно, чувствовала себя неуютно. Девочки учились вместе несколько лет, и уних сложились отношения. И притом все были из благополучных, обеспеченныхсемей. А вот у меня только мамаша, да и та, по их мнению, не очень хорошая. Вобщем, они были правы. Мамулька тогда жила с директором обувного магазина, он иустроил мое образование.