Я подивилась наблюдательности и памятистоматолога. Надо же, в такую минуту увидеть и запомнить цвет одежды, но вслухсказала:

– Когда приезжала к вам во второй раз повашей просьбе за чемоданчиком Евы, поднялась наверх за хомяками и уронила шарф.А что, черного хода совсем нет?

– Совсем. Вернее, в доме существуетзапасная лестница, но мы давно заложили дверь кирпичами.

У меня закружилась голова. Или я сошла с ума,или Владимир удивительный врун. Как же так, всего несколько дней назад личноходила по грязным ступенькам. И я решила действовать.

– Владимир, мне так нужен шарф! Можнозаеду за ним?

Через два часа я уже стояла перед квартирой наулице Усиевича. Стоматолог, открывший дверь, выглядел не лучшим образом:помятые брюки, несвежая рубашка, красные глаза. В квартире стояла такая тишина,что у меня невольно вырвалось:

– А где Юра?

– Нанял для него новую няню. Сейчас они вдетской. Такая симпатичная особа, весьма профессиональная.

– А Люда как же?

Владимир грустно покачал головой:

– Уволилась, сказала, что ужасно боитсяоставаться одна в квартире, а в столовую даже зайти не может.

Он отдал шарф, и я сунула кусок шелка вкарман.

– Где Ева?

– На дополнительных занятиях в лицее.

Дантист продолжал держать меня в холле, непредлагая пройти в квартиру, а мне очень хотелось попасть на кухню. Помощьнеожиданно пришла в лице незнакомой женщины. Она показалась в противоположномконце коридора и крикнула:

– Володя, не могу найти, куда Неллиположила черные туфли.

Врач вздрогнул и сказал:

– Сейчас, минуту, – потом обратилсяко мне: – Даша, проходите, собираем на завтра вещи Нелли.

И он быстрым шагом пошел в спальню. Ямоментально побежала на кухню, распахнула знакомый шкаф и ахнула. Внутривысились полки, на них тесными рядами стояли банки с мукой и крупами, бутылкирастительного масла, баночки специй. Изловчившись, я раздвинула банки и увиделастену, заклеенную обоями. Никакой двери не видно и в помине. Вот так штука.Закрыв шкаф, я присела у стола. Как же это? Где дверь? Вроде до сих пор нестрадала галлюцинациями.

Владимир вошел на кухню.

– Даша, что вы здесь сидите, какприслуга, пойдемте в столовую, угощу вином.

– Вообще-то, заехала на минутку, толькоза шарфом.

– Бокал вина не повредит.

Он провел меня в столовую, усадил в кресло. Избуфета появилась бутылка «Шато-Кло-д`Этуриель» 45-го года. Надо же, какаяредкость. Насколько помню, урожай 45-го года лучше даже урожая 1928-го. Такоевино невозможно пить в спешке.

Владимир аккуратно вынул длинную пробку,испещренную надписями, и ловко разлил жидкость по бокалам. Аромат изумительный,вкус тоже.

– Роза, – крикнул врач, – Роза,где же сыр, наконец?

В столовую быстрым шагом вошла симпатичнаяшатенка. Красивый синий костюм ловко облегал фигуру. В комнате сразу повеялодухами Нины Риччи «Воздух времени».

– Это Роза, – сказалВладимир, – новая няня Юры, моя добрая помощница. Без нее как без рук.

Женщина даже не улыбнулась в ответ. Молчапоставила на стол блюдо с сырами и, взглянув на меня в упор зелеными глазами,вышла.

Я медленно пила вино, и мысли мешались вголове. Женщину узнала сразу – это она разговаривала со стоматологом в книжноммагазине. И это ей он обещал скорую смерть Нелли. Но я видела ее и раньше, воттолько где? И потом, что это за странная прислуга такая в дорогом костюме и сэлитарной парфюмерией? К тому же зовет хозяина просто по имени, ведь она сейчаскрикнула в коридоре: «Володя». Даже Ирка, проработавшая у нас три года, незабывает прибавить при обращении отчество.

Попрощавшись, я двинулась на улицу, но, вместотого чтобы пойти сразу к машине, обошла дом и попала в маленький квадратныйдворик. Дверь черного хода оказалась незапертой, и лестница привела на третийэтаж.

Я тупо разглядывала абсолютно ровную стену,без каких-либо признаков двери. Гладкая штукатурка, а поверх голубая краска.Помещение, очевидно, не так давно красили, потому что стены от первого этажа допоследнего – чистые, сверкающие. Ну и дела. Совершенно не помню, какого цветабыли здесь стены, когда я ходила по лестнице в первый раз. Но то, что онивыглядели удивительно грязными, врезалось в память.

Однако пора собираться домой. Как всегда, ключот машины завалился невесть куда, и я стала вытряхивать содержимое на капот.Нет, Аркадий прав, хоть раз в году следует наводить в сумках порядок. Вот вэтой, например, чего только нет: три носовых платка, сломанная пудреница, однаперчатка, две расчески, фантики от мятных пастилок, ручка, кошелек, ключи отмашины… А это что за конверт?

Сев в машину, я разглядела письмо: «НеллиРезниченко лично». А, послание, вынутое из кармана зимнего пальто! Я вытащилаиз конверта небольшой листок, на котором явно при помощи лазерного принтерабыло напечатано: «Ты опоздала на неделю. Помни о Носороге». Что за чушь? Кудане успела Нелли и что за Носорог?

Похороны Нелли Резниченко вылились вторжественное мероприятие. На кладбище собралось безумное количество народа. Новсе они являлись друзьями или пациентами Владимира. В огромной толпе,завалившей гроб лилиями, только я, да и то с натяжкой, могла считаться подругойпогибшей.

Играла тихая музыка, присутствующие тихонькоперешептывались, обсуждая подробности жуткой смерти Нелли. Но не видно слез,никто не кидается на гроб, не падает в обморок. Даже Владимир и Ева выгляделиспокойными. Когда гроб опустили в могилу, неожиданно выглянуло солнце. Егояркие лучи заблестели на памятниках и плитах. Я повернулась к машине. НеллиРезниченко окончательно покинула мир живых.

Меня нагнала Ева и схватила холодными пальцамиза руку:

– Тетя Даша, вы куда?

– Домой, детка.

– Возьмите меня с собой, ну пожалуйста!

– А что скажет папа?

– Ничего, он на работу едет.

Нет, все-таки Владимир – удивительный человек.Похоронил жену – и на работу. Мог и поплакать немного, все-таки не морскуюсвинку зарыл.

Домой мы вошли в разгар скандала. Со второгоэтажа доносился трубный голос Марты Игоревны, визгливый – Коки и меццо –Соньки. Вручив Еву Маруське, я зашла в гостиную. Наташка смотрела телевизор,Зайка читала.

– Что там случилось?