не дула ему на разбитые коленки, но исправно навещала племянника перед сном: поправляла одеяло, целовала в лоб, желала доброй ночи – от матери он привык такого не ждать. Господин Рейоль был категорически против «этих ваших девичьих нежностей», а между возможностью быть хорошей супругой и хорошей матерью госпожа Рейоль без долгих колебаний выбрала первое. Однако Айрес тирин Тибель никто, ничего и никогда не посмел бы указывать.

Наследнику рода Рейоль потребовалось пятнадцать лет и изрядная трёпка от жизни, чтобы избавиться от своих наивных детских иллюзий, что где-то есть место, где ему всегда будет безопасно и тепло. И человек, который никогда не сделает ему больно.

– Так ты и в голове решать задачки умеешь, – констатировал Мэт, возникнув в кресле перед камином.

Герберт ничем не проявил, что его услышал. Лишь опущенные ресницы его на миг дрогнули. А может, то и вовсе была игра света от огня, заливающего сумраком просторную комнату в любимых королевой багровых тонах: из-за того, что наследник престола сидел совершенно неподвижно, волшебные кристаллы давно уже погасли.

Запах лилий, которые так любила Айрес, щекотал ноздри, душил изысканной приторностью.

– Всё пытаешься взломать защиту милого дядюшки? – не дождавшись ответа, демон вольготно перекинул ноги через подлокотник. – Ну да, бумажки или их след легко обнаружить, а ментальный взлом в отношении тебя Её Величество не практикует…

Герберт не откликнулся. Правда, опустил одну руку на колено, по пути махнув ею так, будто перечёркивая нечто написанное в воздухе.

– Не бойся, слежки нет. Не сейчас и не в этой комнате, по крайней мере.

– Я знаю, – процедил некромант, не открывая глаз. – Как ты мог заметить, я немного занят.

– А я думал, тебе будет интересно узнать, как поживает наша златовласка. Но нет так нет.

Даже это не заставило Герберта посмотреть на него.

– Как она? – просто спросил некромант.

– Сносно, сносно. Твой дядюшка с ней на удивление мил. Порой даже слишком, – доверительно сообщил Мэт. – Да и времени у неё без тебя, как понимаешь, не так много.

Герберт снова не ответил. Только рука на колене сжалась, впиваясь ногтями в чёрную ткань брюк.

– Даже если ты решишь свою задачку и взломаешь защиту поместья, придётся рисковать тем, что дорогая тётушка раскроет твой маленький секрет. Но, если хочешь, я могу услужить. Одно слово, и сегодня же она будет свободна.

– Нет, – отрезал некромант без раздумий.

– Я и оживить её могу. Знаешь ведь, что могу.

– Никаких сделок.

– Почему, малыш? Не готов ради любимой оказать мне маленькую услугу?

Вкрадчивостью демонского голоса можно было смазывать ржавые замки.

– Не ту, о которой ты попросишь.

– Так весь вопрос в цене? Но ты ведь… Хотя нет, ты знаешь. Вижу. – Он тихо посмеялся – с удовольствием от того, что всё не будет так просто. – Ладно, упрямец. Могу передать ей привет, если хочешь.

– Сомневаюсь. Не в твоих интересах вселять в неё надежду. – Герберт всё же взглянул в лицо под золотыми кудряшками: огонь поделил лик Мэта на две половины, и если свет, лежавший на одной, подчёркивал его невинность, вторая тонула во тьме, в которой тем ярче сиял дьявольской синью светящийся глаз. – Ты ведь и ей предлагаешь помощь, верно?

Демон только рассмеялся вновь. Громко, задорно, словно предвкушая что-то чрезвычайно приятное.

– Удачи, малыш, – сказал он, прежде чем удалиться в незримое, из которого пришёл. – Посмотрим, кто из нас окажется быстрее.

Даже оставшись наедине с тенями, Герберт не шелохнулся.

Таким его и застала Айрес, заглянувшая в комнату немногим позже.

– Вижу, не занят. Выпьем фейр? – спросила она – так приветливо, как могла спросить племянника обычная добрая тётушка, к которой тот заглянул в гости на выходные. – Если ты не против.

Без единого слова поднявшись на ноги, Герберт безропотно направился навстречу королеве, ждавшей его в дверях.

Не в его интересах было показывать, насколько он против. По крайней мере сейчас.

Глава 10

Duetto[14]

Когда на другой день Ева выбралась из спальни, чтобы продолжить переговоры, Кейлус вновь обнаружился в комнате с роялем.

На сей раз она не стала ждать вечера. Может, её и позвали бы вновь, но вечно позволять гостеприимному хозяину навязывать свои правила – не вариант. И чем дольше Ева здесь, тем стремительнее сходит с ума Герберт, а она достаточно хорошо знала своего некроманта, чтобы понимать, чем это может закончиться. Если бы только Мэт, зараза, мог передать ему, что беспокоиться особо не о чем…

…или если бы она могла заключить сделку, идеально продумав мелкий шрифт, будучи уверенной, что её не обманут…

Дорогой Ева грустно постояла перед картинами Манель, упокоившейся в подвалах Охраны или ином, не менее недружелюбном месте; после «Красной королевы» отличить её стиль от других не стоило труда. Потом, вежливо постучавшись, заглянула в золотую гостиную.

Её одарили взглядом, ясно говорившим: вежливость лиэр Кейлус ценил. Особенно когда та исходила от персоны, от которой ожидать невежливости было в общем-то вполне естественно.

– А, это ты, – проговорил хозяин дома, записывавший что-то на нотном листе. Вновь уткнулся в своё сочинение, до боли напоминая Герберта, когда тот увлечённо работал над чем-то. – Можешь зайти. Если не будешь мешать.

…нет уж. Расклад со сделкой подразумевал столько мелкого шрифта, что почти не оставлял места для крупного. И, кажется, Мэт сам прекрасно понимал, что Еву так просто не купить – учитывая, что демон не показывался со вчерашнего вечера.

Из этой передряги ей придётся выпутываться без посторонней помощи.

Почти неслышно прикрыв за собой дверь, Ева приблизилась. Застыв у Кейлуса за спиной, не решаясь заговорить, какое-то время наблюдала из-за его плеча, как выплескивается на бумагу музыка. В этот раз он даже не наигрывал ничего – записывал то, что звучало у него в голове, сосредоточенно и неотрывно, точно рядом не было никого, лишь изредка мурлыкая что-то себе под нос. Впрочем, Ева стояла так тихо, что о ней и правда легко было забыть: просто смотрела на строчки, покрывающиеся нотами, воспроизводя их внутренним слухом.

Когда Кейлус, проведя двойную черту, оглянулся на неё, Ева поняла: она сдала ещё один зачёт в системе испытаний, что необходимо было выдержать для успешного диалога с её тюремщиком.

– А ты умеешь молчать. – С ленивой грацией он выгнул спину, уставшую за время работы. – И слушать.

– Это для виолончели? – спросила Ева, глядя на одинокую нотную строчку, что тянулась над двойным нотоносцем, предназначенным для партии фортепиано.

Определить, какой инструмент должен был её исполнить, по тембру