Родись у нее девочка, со страхом выискивала бы в ее лице черты Ольги.

Но она вышла за Егора, и ее швырнуло к людям, о которых она пять лет назад с великолепным юношеским снобизмом говорила, брезгливо морща носик: «Народ», и мечтала быть от этого народа как можно дальше. Судьба посмеялась над ней, и Ника заполучила в свою команду вонючих сборщиков, пьющих мастеров и работяг.

Она сама не заметила, как стала фактически управляющей на производстве.

Научилась ценить спокойный характер, выдержку, честность и преданность делу – те качества, которые раньше затмевались для нее интеллектуальным блеском и честолюбием. Увидела, как грязен и страшен местами частный бизнес и под каким жестоким прессом оказывается любой предприниматель. Поняла, что все они, особенно Егор, ходят по тонкому льду, который может проломиться в любой момент.

Егор, конечно, понимал это куда лучше нее.

Новый пожарный инспектор появился на пятом году их работы.

Пожарных Егор ненавидел до зубовного скрежета. «Опять к нам упыри», – говорил он с отвращением, глядя в окно. Это означало: идет проверка.

В те времена им с Никой в голову не могло прийти, что несколько лет спустя можно будет арендовать цех с уже установленной противопожарной сигнализацией, с системами тушения огня. Они-то снимали голое помещение. Внутри только стены да окна. Ни о какой сигнализации не шло и речи. Предполагалось, что все это будет устанавливать арендатор за свой счет.

Владельцы не соглашались заключать договор аренды дольше, чем на год. Ника хорошо помнила, как на заре их деятельности уговорила Егора сделать все как положено.

Они влезли в долги и оборудовали зал, где стояли станки, по всем правилам.

Год спустя арендодатель выставил их на улицу. «Ты что творишь? – спросил его побледневший от злости Егор. – Я сюда вбухал столько бабла…» – «Не моя забота, – пожал плечами владелец цеха. – Я тебя об этом не просил. Инициатива наказуема, слыхал?»

Егор тогда ни словом не попрекнул Нику. Но оба резко поумнели. Инструкции и правила написаны не для живых людей, и если будешь все соблюдать, твоему бизнесу придет конец.

«Поиграли в праведников, Никуша, и хватит, – сказал Егор, когда они перебрались в фабричные цеха. – Живем как все».

Закупили противогазы, огнетушители, одеяла и прочее. Приступили к работе.

Словно бабочки на свет фонаря, к ним полетели проверяющие.

Правила этой игры были всем хорошо известны. Проверяющий уведомлял, что в помещении не соблюдаются требования пожарной безопасности. Выкатывал список из сорока нарушений, за каждое из которых следовало бы закрыть производство. Обращал внимание Егора на отсутствие…

В этот момент Егор, не дослушав, нежно обнимал проверяющего за пухлые плечи и увлекал в директорский кабинет, то есть за свою занавеску, где происходило волшебство: проверяющий получал конверт, и цех преображался в его глазах. Нарушения казались незначительными и легко исправимыми.

– Через пару месяцев вынужден буду заглянуть, – отечески строго предупреждал он Егора.

– Очень, очень вас будем ждать! – с улыбкой заверял Егор.

И через пару месяцев, действительно, все повторялось.

– Черти жадные, – плевался им вслед Егор. – Твари, как к себе на работу ходят…

– Да не злись ты так. Могло быть хуже, – сказала Ника.

И накаркала.

В теорию Ломброзо Ника не верила. Однако новый пожарный инспектор идеально иллюстрировал собой выражение «Бог шельму метит». Он выглядел как свинья, засунутая в форменный мундир.

– Мебельное производство – это первый класс пожарной опасности, – гнусаво сказал инспектор. – Что мы здесь наблюдаем?

Он развил свою мысль. По мнению инспектора, они наблюдали вопиющее пренебрежение правилами, законами и предписаниями. Егор повлек его в кабинет, и они не показывались оттуда так долго, что Ника всерьез забеспокоилась. Когда же, наконец, вышли, лицо инспектора было непроницаемо. Егор шел мрачнее тучи.

– Он нас разденет, – сказал он, когда проверяющий исчез. – Ты не поверишь, сколько он захотел. – Егор назвал сумму, и у Ники брови полезли вверх. – Остается надеяться, что этот боров набил карман на полгода и в ближайшее время не появится.

Инспектор возник на пороге четыре недели спустя.

Через три месяца Егор начал подозревать, что тот подкуплен конкурентами, чтобы уничтожить бизнес Сотникова. Инспектор был неумолим и невообразимо жаден. С ним невозможно было договориться. Он не прислушивался к аргументам. В конце концов Егор сказал начистоту:

– Слушай, ты же своими руками режешь курицу, которая несет золотые яйца. Мы съедем отсюда, и останется пустой цех. Зачем тебе это?

– Уедешь ты, придут другие, – сказал инспектор, глядя на него прозрачными пустыми глазами.

Егор быстро убедился, что конкуренты ни при чем. О наглости проверяющего знал весь город. Один из мебельщиков плюнул и раскошелился на системы тушения. Это не помогло. Инспектор прицепился к торчащему из стены проводу и ушел с деньгами.

– Что, все бросать и переезжать? – спросила Ника.

Егор не ответил.

Со временем стало ясно, что инспектор получает удовольствие, обдирая Сотникова как липку.

– Никогда не думал, что такое скажу, – обронил однажды Егор, – но каждый раз, когда этот кабан заявляется, у меня ощущение, будто меня насилуют.

Ника забыла в цехе ключи. Оставила на подоконнике в кабинете Егора, где привыкла тихонько покуривать в форточку. Спохватилась, когда отъехала недалеко, и решила вернуться.

Подойдя к кабинету, она услышала изнутри голоса. Говорил ее муж; ему отвечали негромко. «Саня Завьялов», – узнала Ника. Тот самый, который недолюбливал ее. И еще Борис Лунин, крепкий молчаливый мужик, протеже Харитона.

– …а вывозить как, Егор Сергеич?

– …может, по частям?

– Охренел, что ли? По частям!

– А чего! Инструмент имеется…

Негромкие смешки.

– Ладно, поржали и будет, – сказал Егор. – Давайте всерьез. Если здесь, то хватятся его, козла. Нужно около дома или еще где…

Ника толкнула дверь и вошла.

Она ни слова не поняла из этого разговора. Однако сразу охватила взглядом, как дернулся в страхе Завьялов, а Егор с Борисом окаменели. Лишь несколько секунд спустя на их лицах медленно стало проступать облегчение.

– Господи, Никуша, ну ты даешь… – непонятно к чему сказал Егор и облизнул пересохшие губы. – Напугала нас. Ты зачем здесь?

Ника помолчала.

– Ключи забрать. – Она отодвинула занавеску, за которой лежала ключница – ровно там, где она и представляла. Руки дрожали, но этого никто не заметил. – Ты скоро домой?

– Ага. Только кое-какие вопросики порешаем…

Когда Ника вышла, за ее спиной повернулся ключ в двери.

Ей не пришлось долго дожидаться. Егор приехал через пятнадцать минут после того, как она перешагнула порог их квартиры. «Не стали больше ничего обсуждать, весь кураж пропал».

– А вот и супруг твой! – с чрезмерным оживлением крикнул Егор.

Пока он намыливал руки в ванной, Ника подошла и встала в