class="p1">– Сейчас иди, днём. На попутках, как хочешь, езжай. Против Кавино ты воевать никогда не будешь, а что сбежишь… Значит, судьба такая. Иди, не рыдай тут.

Поскольку сам Разин поиски не начинал, бойца хватились только к вечерней поверке. Хватило ему почти весь день, чтобы уехать, не хватило? Кто его знает. Не попался, и больше никогда Ворона Ватник не видел. Зато наслушался про него от души: сперва был мощнейший втык от Васина, ревевшего у себя в кабинете белухой, потом приехал Венич, посмотрел на аккуратно сложенную форму, жетон поверх, автомат в углу.

Не орал. Но от разговора с заместителем наркома Ватнику проще не стало, хоть и стоял на своём: дезертирством не считаю, ушёл и ушёл, свободный человек. Оружие оставил, значит, не может больше.

– А если все уйдут, а? Все уйдут, и никто не будет Родину защищать, Ватник?

– Я-то здесь. И вы здесь. Найдётся, кому. У него срыв был нервный, а психологов у нас нет. Поломался человек из-за… Ну, вы в курсе, что мы в Тюневке нашли. Вот Ворон у меня за спиной и стоял в тот момент. Я пережил, сам не знаю как, но бойца осуждать тоже не могу.

– Попадётся – расстреляем, – буркнул Венич. Хотел поругаться, но посмотрел в лицо этому упёртому комвзвода и – не стал. Тоже вспомнил, видимо, чьи-то застывшие в небо глаза. – Отстранил бы тебя, Ватник, херовый ты командир… Да вот других нет.

Он поворошил рукой стопку формы, брошенной Вороном, брезгливо принюхался: давненько не стирали, сунул в карман жетон ополченца, звякнув цепочкой, и сказал:

– Некогда нюни распускать. Хотел через Васина передать, что группа нужна на выезд, но сам скажу. В Шахтинск надо сгонять.

– Зачем? – искренне удивился Дмитрий.

Шахтинск был на севере, ближайший к границе с Восточным соседом районный центр, где ни песмарийских войск, ни даже диверсантов днём с огнём не сыщешь. Тихое местечко.

– Ставлю боевую задачу, – посерьёзнел Венич. – Там проходят гуманитарные конвои. До границы их сопровождают сами русские, а вот после… Их войска же на нашу территорию не заходят, после границы – мы сами. И два последних конвоя неведомо кто слегка распотрошил. В Шахтинске как раз остановка, водители обедают, сопровождающие тоже прошляпили. Взламывают КАМАЗы, вытаскивают самое ценное – лекарства, технику подороже. Там много всего везут, есть чем поживиться.

– А до этого кто охранял? – уточнил Ватник.

– Безопасники, – остро глянув прямо в глаза, сказал замнаркома. – Алексеев клянется, что лучших людей посылал. Значит, такие вот у него… лучшие. Займись этим, Дмитрий. Но имей в виду: слежу за тобой, и слежу пристально. О представлении к офицерскому званию пока забудь, с Ивановым я поговорю. Первый же прокол – и в рядовые, в окопы. Тебе не привыкать, да и это будет не наказание, просто… Ну так правильно будет. Как не оправдавшего доверие.

– Понял, – хмуро ответил Разин. – Так точно. Разрешите выполнять?

– Выполняйте… Конвой будет завтра утром, к этому моменту надо быть в Шахтинске.

Венич встал и прошёлся по тесной комнатушке: сосед Ворона лежал в госпитале после ранения, нового не поселили, вот и получилась возможность сбежать незаметно:

– Скажи бойцам, пусть шмотки в стирку отдадут. Воняет здесь.

Весь взвод Ватник решил не брать, да и Васин возмутился отвлечению сразу тридцати человек на простенькую задачу сопровождения конвоя по мирной территории. Хватает и других забот для бойцов, поэтому поехали на двух «уазиках»: Ватник, Шлёма и Алихан – в одном, Дрон, Север и Геша во втором. Боевых действий не предвиделось, поэтому ничего серьёзнее автоматов с собой не было. Шлёма, правда, прихватил два РПГ, сунув в багажник со словами:

– Таки вдруг. Не можу без тяжёлой артиллерии.

Ватник не возражал. Хотя с кем там воевать, – что в самом Шахтинске, что по дороге, – было решительно непонятно.

Конвой решили встретить прямо на границе, чтобы избежать проблем от пункта пропуска до самого городка. Мало ли, вдруг остановят не пойми кто, представятся дорожной службой, а потом пары грузовиков не досчитаешься. И такие случаи в республике уже бывали, для бандитов объявление независимости – как бутерброд с икрой.

Всяк откусить норовит, и в самом неожиданном месте.

Дорога у самого Кавино была рябая после обстрела, в редких воронках, но уже через пару километров стала ровной. Песмарийцы, правда, по своей привычке не вкладывать деньги никуда, кроме любимого Хорива, не ремонтировали северную трассу лет двадцать, так что попадались трещины и выбоины по колено глубиной, никак не связанные с войной. Но это беда привычная, главное, под колеса смотреть внимательно.

Чтобы опасть к границе на рассвете, выехали затемно. Восход солнца встретили уже на дороге – сперва небо над горами налилось алым, потом жёлтым, осветилось изнутри, а потом и солнце справа выглянуло. Цветущие мирные сады по сторонам, иногда выглядывала тонка ветка железной дороги – она шла параллельно, иногда прячась за холмами, иногда выскакивая ненадолго к самому шоссе. Столбы, шпалы, насыпи.

После расстрела поезда полотно починили, во многом с помощью Восточного соседа: своей техники для полноценного ремонта и укладки новых рельсов в Кавино не было. Поезда шли, но очень редко и в основном пассажирские. Перевозка грузов автотранспортом была надёжнее.

По временному соглашению ЕС-Россия-Кавино все грузы досматривались смешанными комиссиями, чтобы прижать песмарийцам языки о поставке вооружений. Несмотря на то, что ни одного случая обнаружения оружия или боеприпасов – не говоря уж о бронетехнике – не было, «Голос Хорива», европейские и особенно американские телеканалы ежедневно долбили в мозг информацией об ужасных русских, «снабжающих мятежников новейшими установками залпового огня, бомбардировщиками и танками «Армата», тут же уточняя, что западные образцы вооружения значительно лучше.

Ничего личного, просто бизнес.

Поляки, например, захлебываясь от восторга, рассказывали о массовых зверствах ополченцев и бегстве сотен тысяч мирных песмарийцев от ужасов войны. При этом безвизовый проезд в Евросоюз им почему-то так и не дали: только рабочие визы под строгим присмотром служб трудовой миграции. Пропаганда пропагандой, а свои безработные как-то ближе к телу. Да и про дела Второй Мировой, когда бодрые подопечные Цициана Гопченко и тому подобных подонков вырезали поляков сёлами во имя «державной Песмарицы» не упоминалось.

– Ватник, в Шахтинск сейчас не заезжаем? – спросил сидевший за рулём Алихан.

– Нет, проскакивай. На обратном пути с конвоем зарулим, сейчас там делать нечего.

Чеченец кивнул и прибавил газу: дорога, вроде, ничего, можно и погонять. «Уазик» для этого дела был приспособлен примерно как вертолёт для плавания, но кровь-то горячая, пусть. Лишь бы в кювет не уронил, некогда переломы лечить.

Проехали пару