– Как вам удалось заставить его сознаться в убийствах?

– Я вам уже все рассказала… Я пришла к нему как психолог, явившийся с того света, и убедила его записать все свои признания… Одним призраком в его помутневшем сознании больше, одним меньше… Да и какая разница, что я ему говорила и внушала, если результат в кармане? Поймите, он убил двух моих подруг, но прежде собирался убить меня… Я должна была довести свою работу до конца, и я ее довела…

– Вы спровоцировали Зинченко… довели до самоубийства… – заметил Шубин.

– Он сам шел к этому. Думаю, это стало для него избавлением. Но вы правы, не мне судить кого бы то ни было.

– Надеюсь, он застрелил себя сам?

– В этом можете не сомневаться.

– А где были в это время вы?

– Говорю же, меня уже не было в комнате. Я была у Алисы. Выстрел прогремел в пять часов утра, я еще обратила на это ее внимание…

– Она что, не спала в это время?

– Спала. Я вышла от Зинченко с диктофоном, оставив его один на один со своими мыслями, призраками жертв, мучившими его все эти четыре года, и кучей исписанных листков, добежала до двери Алисы и принялась стучать… Не скрою, я боялась, что Зинченко побежит за мной, я хотела спрятаться, а заодно и предупредить Алису, чтобы она вызвала милицию…

– Вы не боялись, что ее хватит удар?

– Боялась. Через дверь я предупредила ее, что это я, что жива, что вместо меня убили мою подругу, чтобы она не боялась… Конечно, она испытала шок, услышав мой голос, но тем не менее все-таки открыла дверь. На ней была ночная рубашка… Глаза – как блюдца! Сначала, как и положено, она шарахнулась от меня, а потом, сильно так схватив за руку, чтобы убедиться в том, что я – живая, теплая, кинулась меня обнимать… Ее всю колотило, так она нервничала. И в это самое время раздался звук выстрела. Я так и сказала ей: посмотри на часы, запомни время, быть может, нам с тобой понадобится алиби… Конечно, мне пришлось ей все рассказать… Она до последнего не верила, что речь идет о таком, как она выразилась, «безобидном» человеке, как Зинченко. И только после того, как мы поднялись с ней к нему (а возле его комнаты уже стояло несколько человек, разбуженных выстрелом), открыли дверь и увидели его лежащим на ковре возле письменного стола, мертвого, в луже крови и с пистолетом в руке, она поверила мне… Так что мы обнаружили труп в присутствии свидетелей…

– А как отреагировали эти свидетели на ваше появление?

– Я сказала им как есть, что произошла ошибка: в моей квартире проживала моя подруга и что убили ее… Думаю, что еще долгое время я своим появлением буду приводить в ужас всех тех, кто думал, будто меня убили. Но что поделать? Все равно лучше оставаться живой, не так ли?

– И что было потом?

– Потом в пансионат приехал Крымов. Но Алиса тоже не бездействовала, она наконец поняла, что не имеет права и дальше скрывать все то, что происходит в ее пансионате, – она позвонила в милицию, потом и Корнилову… А мне вызвали такси, и вот я здесь… дома…

Алиса стояла на высоком мраморном крыльце главного корпуса пансионата и, кутаясь в шаль, смотрела, как из распахнутых дверей выносят носилки с телом Николая Николаевича Зинченко. Все, что происходило на ее глазах в это утро, казалось ей кошмарным сном. Она спрашивала себя, в чем заключалась ее ошибка и возможно ли было предотвратить все эти убийства, но ответа не находила. Да и при чем здесь она, хозяйка пансионата? Что она могла сделать, чтобы Зинченко не начал убивать свидетелей? Сколько раз она проигрывала в уме все варианты своего поведения в случае, если бы Лариса Иванова вместо того, чтобы сбежать рано утром из пансионата, пришла к ней и все рассказала.

…Носилки задвинули в машину «Скорой помощи». Она оглядела всех присутствующих при этом скорбном действе – и осталась недовольна. Лица многих ее гостей были какие-то серые, несвежие, помятые. Некоторые не выспались из-за утреннего переполоха, другие – страдали с похмелья. Испытывали ли они сейчас чувство облегчения от того, что убийца все-таки найден и что теперь они могут чувствовать себя в безопасности? О чем думали они, глядя на нее, хозяйку пансионата? Чего ждали от нее?

Мысли ее, однако, все продолжали возвращаться к событиям того рокового утра, когда Лариса оказалась перед выбором: сбежать или попросить совета у Алисы. Конечно, она могла бы постучаться к ней и рассказать о ночном визите Зинченко. Но чем бы все это закончилось? Ведь Лариса знала ее, как никто другой, она была ее психологом.

«Алиса Борисовна… Вы извините меня за столь ранний визит, но мне надо с вами поговорить…» Примерно так Лариса могла обратиться к ней в то утро… Как же, нашла бы она ее так рано! Сколько бы ни стучала в дверь ее комнаты, так и не достучалась бы, ведь в медицинском кабинете всю ночь с охранником Андреем была не Катя, пытавшаяся обеспечить себе алиби, а сама Алиса… И все равно, у нее была возможность поговорить с ней. Примерно в восемь утра Алиса уже вернулась к себе. Ей надо было хотя бы немного поспать, прийти в себя после ночи, проведенной с молодым неутомимым любовником. Сначала она погрелась под горячим душем, смывая с себя все запахи: мужчины и медицинского кабинета. Потом немного подремала под теплым одеялом, набираясь сил для нового дня. Предположим, Лариса заглянула бы к ней в девять? Что было бы тогда? Она, открыв дверь, скорее всего, выказала бы всем своим невыспавшимся и утомленным видом лишь недовольство столь несвоевременным визитом и уж никак не расположила бы к себе человека, даже такого близкого, какой для нее всегда была Лариса. Да что там говорить, конечно, Лариса не посмела бы обратиться к ней за помощью, потому что вряд ли Алиса (она сама сейчас отдавала себе в этом отчет) смогла бы воспринять пьяный бред одного из своих отдыхающих так серьезно, как это сделала профессиональный психолог. Если же предположить все-таки, что случилось невозможное и Алиса поверила в то, что Зинченко четыре года назад убил кого-то там в лесу… Дальше что? Стала бы она заявлять в милицию об этом? Разумеется, нет. Требовать, чтобы Зинченко покинул пансионат, – еще большая нелепица. В пансионате отдыхают самые разные люди и с самым разным прошлым. Это Зинченко напился и излил душу Ларисе как психологу, потому что у него душа изболелась, да и страхи не оставляли его все это время… А у других, может, и побольше будет подобных историй, да только они не спешат никому о них рассказывать… Но Зинченко выбрал именно Ларису. Почему? Потому что она – психолог. К Алисе он вряд ли бы пришел… Вероятно, надеялся, что Лариса поможет ему оправдаться в собственных глазах, что она найдет те самые слова, которые снимут непосильный гнет с его души и облегчат дальнейшее существование. «Николай Николаевич, вы сделали свой выбор. Ведь если бы не вы, то они бы убили вас. Так о чем же вы так переживаете? Тем более что прошло четыре года… Живите себе спокойно и ни о чем не думайте. Призраки исчезнут через несколько минут и больше уже не посмеют вас тревожить…» Быть может, именно этого и ждал Зинченко, когда принял решение раскрыться профессионалу-психологу, поскольку он до самого последнего дня своей жизни был уверен, что поступил правильно. Но Лариса ничего такого ему не сказала. Не успела. Зинченко слишком быстро протрезвел от собственных же признаний… И эти взгляды, которыми они обменялись напоследок? Вот оно самое… В ее взгляде он прочел обвинение, то, чего он так боялся и, конечно, никак не ожидал от Ларисы. Страхи его умножились. Алиса представила, в каком состоянии он вернулся к себе, как забился в постель, укрывшись одеялом, и тихо закричал, испугав сам себя. Или зарычал, заскулил от собственного бессилия. Его не поняли, не оправдали, к нему не подошли с человеческими мерками, его осудили… Он почувствовал во взгляде Ларисы действие. Он понял, что она будет действовать, что непременно поделится с кем-то его тайной, и новость об убийце Зинченко быстро распространится по всему пансионату, о нем узнают коллеги по работе, и весть эта долетит до Москвы, до высшего руководства, до семьи, до жены, до милиции, прокуратуры… Этого нельзя было допустить. Значит, действовать следует ему, Зинченко! Он должен опередить ее… Вот почему, не дожидаясь завтрака, он покинул пределы пансионата. Он не рисовался перед дежурной с просьбой вызвать себе такси, не идиот же он на самом деле. Просто выждал момент, когда охрана сядет завтракать, и лесом добрался до трассы, а там на автобусе до города. Узнать адрес Ларисы он мог тоже утром, пробравшись в кабинет Алисы. Ящик с карточками сотрудников лежит прямо на виду – это не деньги, кому они нужны? А ведь запри она кабинет, он не добыл бы адрес и не убил бы ту девушку, подружку Ларисы… И если бы она следила за охраной и не делала поблажек Андрею, большому любителю поспать, поездка Зинченко в город была бы зафиксирована. Вот и получается, что кругом виновата она, Алиса. Да, еще… Вместо того чтобы дать возможность работникам прокуратуры вести следствие официально, по горячим следам, она уговорила Шубина расследовать дело тайно, было упущено время и убита Катя Монастырская… Стремление все скрыть получило обратный эффект… Кто в этом виноват? Алиса.