– Я люблю чистоту и порядок. Вот найду себе женщину по вкусу, которая бы понимала меня и разделяла мои жизненные принципы, так сразу и женюсь.

– А я вот никогда не выйду замуж, – честно призналась Таня. – Слишком накладно, да и скучно.

– А почему это накладно? Ты, что ли, будешь кормить своего мужа?

– Да я не об этом, Минкин… Кто о чем, а ты – о деньгах. Накладно в том смысле, что надо будет постоянно с кем-то советоваться, как следует поступить, что нужно сделать, как лучше… А так я свободна и предоставлена сама себе. Села в машину и покатила, куда мне хочется. К тому же у меня интересная работа. Какой муж потерпит, чтобы его жена целыми днями пропадала неизвестно с кем и где?..

– Никакой, – поддержал ее Виталий. – Слушай, сколько можно готовить салат? Что они там все, уснули, что ли? Заметь, ресторан пустой, я его весь заказал на время обеда… Чтобы нам никто не помешал…

И только он это произнес, как появился один посетитель, затем еще один, следом – целая компания студентов… Таня хохотала, держась за живот.

– Что-то мало ты заплатил, Минкин… Ой, умора, сейчас свалюсь со стула…

– Знаешь, ты вот смеешься, а я хотел тебя спросить кое о чем.

– Ты переживаешь, что не сможешь уплатить по счету? – Таня вытерла слезы салфеткой и немного успокоилась. – Не переживай, Виталик, сегодня я тебя угощаю.

– Тебе смешно, конечно… А я, между прочим, хотел спросить тебя, не переночуешь ли ты сегодня у меня?

– Минкин, так и подавиться можно. С какой стати мне у тебя ночевать? Ты что, маленький и темноты боишься? Ты – взрослый мужчина, сильный, поросший волосами и похожий на зверя, да ты сам кого хочешь испугаешь…

– Мне хочется, чтобы ты у меня осталась. Когда ты уезжаешь ночью домой одна, я так за тебя переживаю… – Он ласково погладил ее руку.

– Так взял бы да проводил до самой двери. Или, на худой конец, купил бы мне пистолет. Пусть даже газовый, недорогой, чтобы не образовалась брешь в твоем бюджете.

– Все издеваешься надо мной? Неужели тебе нисколько не хочется пожить со мной, как живет Горный с Ларисой?

– А откуда мне знать, как они живут? У них своя жизнь, у нас – своя…

– У нас? Ты сказала у нас? Я не ослышался?

– Не цепляйся к словам. Я понимаю тебя, Виталий, у тебя возраст такой, тебе и хочется, чтобы рядом была женщина, и боишься этого… Тогда чего ради?

Минкин отодвинул от себя тарелку, вздохнул, достал из кармана необычайно элегантного белого пиджака носовой платок и аккуратно принялся разворачивать его на зеленой скатерти.

– Что это?

И тут Таня Бескровная увидела кольцо. Миниатюрное золотое кольцо с крупным бриллиантом. И без футляра.

– На футляре экономишь… – Голос ее дрогнул. – У тебя ко мне дело, я вижу? Ты хочешь, чтобы мы с Шубиным выяснили, кто похитил точно такие же серьги?

– Это тебе, – перебил ее Минкин серьезно. – О серьгах я еще подумаю… завтра…

Таня взяла кольцо и примерила его на палец, потом поцеловала Виталия.

– Ладно, останусь сегодня у тебя… Тем более что у меня машина сломалась… Спасибо…

Она ела рыбный салат и не знала, кому признаться, что это самый счастливый день в ее жизни…

Тамара Гетманова вернулась с похорон Маши Рубиной опухшая от слез. Вид убитого горем бывшего любовника, Валерия Гамова, лишний раз доказал ей, что она поступила правильно, вернувшись к мужу. Гамов будет любить свою жену и после смерти…

На кладбище было много народу, в основном молодые женщины, ровесницы-подруги Маши. Видела она там и Крымова с Таней, и Шубина с женой, которая должна была вот-вот родить, настолько большой у нее был живот. Сама Тамара, хоть и оплатила похороны и даже заказала памятник своей бывшей сопернице, держалась в стороне. Она была во всем черном, голову покрывала черная газовая косынка, а половину лица скрывали темные очки…

«Забыть, все забыть, стереть из памяти…» Она переоделась во все домашнее, достала из холодильника банку с соком, открыла коробку с тортом «Наполеон», отрезала себе большой кусок и расположилась в кресле перед телевизором. Огромная гостиная была залита солнечным светом, на столе в вазе стоял букет роз, которые ей привез водитель ее мужа сегодня утром и вручил со словами: «Александр Николаевич сам выбирал, Тамара Игоревна, каждую розочку». «Забыть, все забыть…» И тут она вспомнила другой торт, который предназначался той женщине… «…кому вы, Тамара Игоревна, решили подарить торт в форме гроба?» Она зажмурилась, замотала головой. «Да ей же и собиралась подарить… Чтобы она испугалась и съехала с квартиры, а Гамова оставила мне…» Она схватила тарелку с тортом и судорожным движением, словно он был отравлен, швырнула на ковер…

…Шубин отвез Женю обратно в больницу и вернулся домой. Вскоре к нему заехал Крымов.

– Холодная водочка, малосольные огурчики, молодая отварная картошечка… Ты меня балуешь, Шубин.

– Хочешь, поживи у меня, пока Женя в больнице. Уж чего-чего, а картошку варить я умею. А ты будешь ответственный за водку.

– Мы так сопьемся. Может, Алису пригласим? Или Таню? Для компании?

– Алиса не приедет, и ты это прекрасно знаешь, у нее работы – выше горла. Она счастлива, что у нее ожидается такой заезд… А Таню ты проморгал. Она с Минкиным.

– Но Минкин на ней никогда не женится.

– Это их дело.

– Я знаю Виталия, он – закоренелый холостяк… Любит женщин, ничего не скажешь, но предпочитает не делить свою спальню ни с кем, разве что на пару часов… Такой это человек. Так что надо бы предупредить Таню, чтобы ни на что не надеялась в плане замужества.

– Это ты предупреди своего Минкина, чтобы он ни на что не надеялся, – возмутился Шубин. – Да и нужен ей твой Минкин?! Она что, сама не разберется, кто ей нужен, а кто нет?

– А чего ты так раскипятился-то? Я и без тебя знаю, что Минкин будет последним дураком, если прошляпит Татьяну, уж я-то разбираюсь в женщинах…

– Наливай.

Зазвонил телефон.

– Это Женя… Может, уже началось? Не надо было мне соглашаться везти ее на похороны… Разволновалась. Дурак тоже…

Шубин взял трубку и услышал женский плач.

– Женя, это ты? Что с тобой? У тебя началось? Мне приехать? – заорал он на всю квартиру так, что Крымов вздрогнул и расплескал пиво.

– Без истерики, Шубин, подумаешь, жена рожает… – Он отмахнулся от этого звонка, как от назойливой мухи.

– Ну что ты плачешь? Я ничего не понимаю, о чем ты говоришь…

И тут он понял, что слышит голос другой женщины и ее плач.

– Юля? Это ты? – Он осторожно назвал это имя, боясь ошибиться. – Ты?

– Да… – прошептала осипшим от рыданий голосом Земцова. – Это я. Игорь – беда… Не знаю даже, как и сказать… Я уже целый час плачу, не могу остановиться… Не знаю, что делать, куда бежать… Ты – первый человек, кому я звоню, чтобы сообщить тебе это… Ведь этого не может быть… Крымова убили… В Мюнхене… От меня долгое время скрывали. Патрик тоже еще не знает. Что делать? Я даже не знаю, где его тело… Мне же надо его похоронить… Господи, моя девочка, Машенька, что я скажу ей, когда она подрастет?.. И Патрика нет… Игорь, ты слышишь меня? Почему ты молчишь? Почему?