– Согласен! Вам удалось что-нибудь узнать при встрече сродственниками?

Леня почувствовал, как его собеседник напрягся, и дажеувидел, как сморщилось его лицо при воспоминании. Да уж, повезло человеку сродней, ничего не скажешь!

Михаил рассказал ему про тетю Шуру и про альбом.

– Часы – фамильная вещь, принадлежали еще прадеду отца, онбыл ювелиром, имел даже собственный магазин на Большой Морской.

– Ювелир Воронов? – засомневался Леня. – Ничегопро такого не слышал.

– Да не Воронов, а Остужев, – раздраженно ответилМихаил. – Остужев Михаил Евграфович, и отца фамилия Остужев, и братьев. Ау меня фамилия матери.

– Значит, вы альбомчик пока приберите, чтобы не затерялся, –деловито посоветовал Маркиз. – Копию завещания добудьте у адвоката ивообще держите ухо востро, а я кое-что выяснить хочу насчет прадеда вашего. Какузнаю, тотчас вам сообщу.

– Ну так я и знала! – вскричала Лола, подкравшисьнеслышно. – Ну так я и думала, что ты не успокоишься на этом. Добыл часы –так отдай заказчику, и пускай он делает с ними все, что хочет!

– Да он такой тюфяк, что тут же снова их упустит! –рассердился Маркиз.

– А тебе-то что до этого? – удивилась Лола. – Тысвое дело сделал, денежки получил и привет!

– Ты только о деньгах и думаешь, – буркнул Леня, –а на человека тебе наплевать!

– Я? – возмутилась Лола. – Я думаю о деньгах? Аты, значит, у нас альтруист и печешься исключительно о благе бедных людей?

– Ну нет, конечно, но все же… – Леня отвел глаза.

– Ленька, ты опять врешь! Тебе просто самомуинтересно! – припечатала Лола.

– Ну и что? – тут же возмутился Маркиз, как всякиймужчина легко поддавшись на Лолину провокацию. – Ну и что, что мнеинтересно? Да, интересно, я не скрываю! И вообще, я люблю свою работу, и мнехочется делать ее хорошо, чтобы…

– Чтобы не было потом мучительно больно за бесцельнопрожитые годы!.. – с пафосом процитировала Лола. – Еще на трибунувстань!

– А ты-то что так переживаешь? – огрызнулся Маркиз,задетый за живое. – Можно подумать, ты сильно надорвалась, помогая мне вэтой операции! Походила десять минут, изображая старуху в дурацкой вуали!Жуткий вид!

– Да? – Лола сильно обиделась за вуаль, иначе ни за чтоне сказала бы последующих слов. – А кто вытаскивал тебя из того вонючегоподвала? Если бы не я, тебя бы уже черви жрали!

– Так и знал, что ты это скажешь… – прошипел Маркиз, глядяна Лолу с самой настоящей ненавистью, – так и ждал, когда напомнишь! Небойся, не забыл! – Он вышел из кухни, хлопнув дверью.

Оставшись одна, Лола тотчас усовестилась. В самом деле,совершенно незачем было напоминать Лене о том, как его провели самыеобыкновенные уголовники, он и так тяжело переживает свое поражение. Теперь,конечно, все позади, Маркиз с ними рассчитался и вышел победителем, однако всеравно это темное пятно на его профессиональной репутации. А Лола еще растравиларану.

Конечно, неплохо иметь в рукаве такой козырной туз. То естькогда Леньку одолеет мания величия и он расхвастается до невозможности, всегдаможно с самым невинным видом вроде бы к слову напомнить ему о нынешнем случае.Что-нибудь типа: «А помнишь, дорогой, те серебряные часы?» Или еще тоньше: «Некупить ли нам новый миксер, а то старый стал плохо работать?»

Это сразу же собьет с Леньки спесь. Но только делать этонадо тонко, деликатно, а не в лоб, как сейчас сделала Лола. Что это на неенашло?

Из прихожей послышался скрип дверцы шкафа – Маркиз надевалкуртку.

– Ленечка, ты надолго? – робко спросила Лола, высунувголову из кухни.

Компаньон оскорбленно молчал.

– К обеду вернешься? – не отставала она.

– Может быть, – сухо ответил Маркиз, не глядя на Лолу.

– Шарфик возьми, на улице сегодня холодно, – лебезилаЛола, – еще простудишься…

– Спасибо, – буркнул боевой товарищ.

Лола сама накинула шарф ему на шею и заглянула в глаза,жалостно моргая, как провинившаяся жена. И хоть Маркиз прекрасно знал, что всеэто – игра и противная Лолка на самом деле ни капельки не раскаивается, он невыдержал и подмигнул ей. Лола тотчас просияла.

– А ты вообще-то куда собрался? – опомнилась она.

– К Ивану Францевичу, – честно ответил Маркиз. –Раз у Михаила прадед был ювелиром, то без Ивана Францевича никак не обойтись.Старик знает абсолютно все про драгоценности и про известных ювелиров прошлого,он никогда меня не подводил. Но к обеду я вернусь, имей это в виду!

– Все поняла, как восточная женщина, иду на кухню и там сижудо твоего прихода! – Лола послала компаньону воздушный поцелуй.

Леня надавил на кнопку звонка. В глубине квартиры прозвучаламелодичная трель, и почти сразу за дверью проскрипели тяжелые шаги, и хриплыйбас осведомился:

– Это кто тут надрывается?

– Это я, Парфеныч! – проговорил Маркиз с неожиданнойробостью.

Брякнула металлическая заслонка глазка, потом лязгнулизамки, тяжелая стальная дверь распахнулась, и на пороге появился огромныйчеловек – телохранитель ювелира Парфеныч. Парфеныч был уже старик, но двигалсятак легко и пружинисто, что дал бы сто очков вперед любому молодому супермену,а вся его фигура дышала силой и уверенностью. Рядом с ним стоял громадный пес –кавказская овчарка по имени Шторм. При виде гостя Шторм слегка насторожился,тихо, утробно зарычал.

– Свои, Шторм, – успокоил пса Парфеныч. – Проходи,Леня, ждет!

Иван Францевич Мюллер сидел у себя в кабинете за массивнымстолом красного дерева. Перед ним лежала открытая коробка со стариннымимонетами.

Поздоровавшись с Маркизом, ювелир показал ему удобноегостевое кресло и приготовился слушать.

Их познакомил в свое время друг и учитель Маркиза, старыйбильярдист Аскольд, тот самый, в чью честь Леня назвал своего кота.

Иван Францевич Мюллер происходил из настоящих петербургскихнемцев, которые когда-то составляли в Северной столице едва ли не самуюмногочисленную прослойку. Значительная часть их покинула Петербург во времяПервой мировой войны, оставшихся выслали накануне Второй мировой. ИванФранцевич, тогда еще ребенок, вместе со своей матерью Эльзой Карловной оказалсяв соленых степях Каракалпакии. Там-то маленький Ваня и познакомился с другим ссыльным– старым ювелиром Фридманом.

Эльза Карловна не выдержала тяжелого климата и умерла отлихорадки, но старый ювелир взял на себя заботу о смышленом мальчике. Он нетолько спас ему жизнь, но научил разбираться в драгоценных камнях и дал первыеуроки ювелирного мастерства. И эти семена попали в благодатную почву.