– Я так не думаю. Ты не поможешь мне поднять его? – Теперьруки убраны, а голос – обычный мужской.

– Конечно. Секунду.

Он прикрыл дверь и посмотрел через глазок. Это был глазоктипа рыбьего глаза, дававший сильно искаженную перспективу холла, и он увиделименно то, что и ожидал: белое лицо, смотрящее в сторону квартиры Мириам,выглядевшее точь-в-точь, как мордочка кролика, высунувшегося из своей норки.

Затем лицо исчезло.

Дверь захлопнулась.

Это не шум от падения тела, это просто что-то хлопнулось напол. Глупышка Мириам что-то опять уронила. Мужчина с ней – может быть, еелюбовник, а может быть, и ее бывший муж – помогает ей что-то поднять. Нечегобеспокоиться. Все в порядке, братцы-кролики, где бы вы ни были.

Мириам застонала, приходя в себя.

Светловолосый залез в карман, достал складную бритву иоткрыл ее. Лезвие сверкнуло в полумраке, поскольку он оставил свет лишь настоле, включив настольную лампу.

Ее глаза открылись. Сна увидела, как он наклонился над ней.Ее рот был ярко-красным, словно она наелась спелых вишен.

Он показал ей бритву. Ее глаза, которые были почти ослепленыи затуманены, стали проясняться и раскрылись шире. Ее рот приоткрылся.

– Только пикни, и я прирежу тебя, сестренка, – проговорилон, и рот Мириам закрылся.

Он снова схватил ее за волосы и втащил в гостиную. Ее юбкашуршала по полу. За голову зацепился шарфик, который волочился за ней. Оназастонала от боли.

– Не делай этого, – сказал он, – я тебя уже предупреждал.

Они были в гостиной. Это была маленькая, но прелестнаякомната. Уютная. Гравюры французских импрессионистов висели на стенах.Окантованный плакат, рекламировавший мюзикл «Кошки». ТЕПЕРЬ и НАВСЕГДА, говорилон. Засушенные цветы. Небольшая секционная софа, застеленная какой-тогрубоватой, пшеничного цвета материей. Книжный шкаф. В нем он мог увидеть обекниги Бомонта на одной полке и все четыре книги Старка – на другой. КнигиБомонта стояли на полке повыше. Это было, конечно, неправильно, но он решил,что эта сучка просто плохо разбирается в литературе.

Он отпустил ее волосы.

– Садись на кушетку, сестренка. На тот конец. – Он указал натот край кушетки, с которым соседствовал угловой столик, где были водруженытелефон и автоответчик с памятью для записей.

– Пожалуйста, – прошептала она, не пытаясь встать. Ее рот ищека начали сильно распухать, и слово получилось невнятно-шипящим: «Пожашуй». –Берите все. Все. Деньги в банке: «Денни вааннке».

– Сядь на кушетку. На тот конец. – На этот раз он однойрукой указал ей место, другой рукой помахав бритвой перед лицом Мириам.

Она залезла на кушетку и сжалась в подушках, насколько этобыло возможно, ее темные глаза были широко открыты. Она обтерла рот рукой и,словно не веря, смотрела на кровь, появившуюся после этого у нее на тыльнойстороне ладони, а затем взглянула снова на светловолосого.

– Что вам нужно? «Што ваа нуж?» – Это звучало, словно кто-тоговорил со ртом, набитым пищей.

– Я хочу, чтобы ты позвонила по телефону, сестрица. Это все.– Он взял со стола телефон и, используя протянутую бритву, нажал кнопку напанели управления телефона. Затем он передал аппарат ей. Это было старомодноеустройство с трубкой, напоминающей гантели. Намного тяжелее, чем аппарат«Принцесс». Он знал это и увидел по ее внезапно напрягшемуся телу, когда оназаполучила телефон, что она тоже думает об этом. Легкая усмешка тронула губымужчины. Она, правда, более нигде не проявилась, только на губах. Эта улыбканикак не была светлой.

– Ты думаешь, не размозжить ли мне голову этой штуковиной,сестрица? – спросил он Мириам. – Я тебе скажу прямо, это не очень удачнаямысль. А ты ведь знаешь, что делают с людьми, которые теряют удачные мысли,ведь правда? – Она ничего не ответила, и он продолжал: – Они исчезают снебосклона. Это точно. Я как-то увидел это на карикатуре. Поэтому крепче держиэтот телефон на коленях и постарайся сконцентрироваться, чтобы к тебе вернулисьудачные и счастливые мысли.

Она смотрела на него во все глаза. Кровь медленно стекалавниз по ее подбородку. Капля упала на кайму ее платья.

– Ее никогда не смоешь, сестренка, – подумал светловолосый.– Говорят, что это легко сделать, если только быстро замыть пятно холоднойводой, но это не так. У них ведь есть приборы. Спектроскопы. Газовыехроматографы. Ультрафиолетовое облучение. Леди Макбет была права.

– Если тебя опять посетят эти плохие мысли, я ведь увижу потвоим глазам, сестренка. Они у тебя такие большие и темные. Ты же не хочешь,чтобы один из них вдруг скатился по твоей щеке, ведь так?

Она покачала головой так быстро и сильно, что волосы буквальносоздали маленькую бурю вокруг лица. И в то же время она не спускала с негомолящих о пощаде глаз, черных и прекрасных. Сэр, я готова сделать все, что вамбудет угодно.

На этот раз улыбка коснулась не только его рта, но и глаз, ион подумал, что она пресмыкается, как самая настоящая дешевка.

– Я хочу, чтобы ты набрала номер Тада Бомонта.

Она только смотрела на него, ее глаза блестели с оттенкомужаса.

– Бомонт, – терпеливо повторил он. – Писатель. Сделай это,сестрица. Время течет только вперед и с быстротой крылатых ног Меркурия.

– Моя книжка, – сказала она. Ее рот сейчас слишком распух,чтобы можно было сразу понять, что она произносит. «Оя ниж» – вот как этозвучало.

– "Оя ниж"? – спросил он. – Что ты бормочешь? Яничего не понимаю. Объясни, сестренка.

Тщательно преодолевая боль и по буквам – «Моя книжка.Книжка. Моя адресная книжка. Я не помню номер».

Прямое лезвие прошелестело по воздуху в ее направлении. Онопроизвело звук, похожий на человеческий шепот. Это было, возможно, только воображение,но, однако, этот шепот услышали они оба. Она еще дальше забилась в подушки,разбитые губы искривились в гримасе. Он повернул бритву так, чтобы лезвиепоймало слабый и мягкий отсвет наст??льной лампы. Он легко наклонил бритву,позволив свету пробежать по лезвию, как стекающей вниз воде, и посмотрел на неевзглядом, словно говорящим, что они были бы просто сумасшедшими или кретинами,если не восхитились столь прекрасной вещью.

– Не нагадь мне, сестрица. – Теперь в его голосе слышалсямягкий южный акцент. – Это то самое, что тебе не надо бы делать, когда тыработаешь на парня вроде меня. А теперь набери его... номер.

Она могла даже не записать номер Бомонта в телефоннуюпамять, поскольку имела с ним совсем не много дел, но ей следовало бы этосделать для Старка. В книжном бизнесе Старк был козырной картой для нее, а ведьномер телефона обоих этих писателей один и тот же.