– Побегу, конечно, – тут же согласился сын.

– Только матери не говори, – озабоченно сказал отец. – Узнает, убьет и тебя и меня.

Двадцать девятого декабря с утра шел снег, градусник показывал ноль градусов.

Саша не поленился и сбегал на улицу посмотреть на снег. После чего начал дискутировать с отцом по смазке. Они почти кричали друг на друга, когда из комнаты выглянула Клавдия Васильевна и быстро их утихомирила.

После этого они почти сразу пришли к консенсусу, одну лыжу смазали как хотел отец, вторую – как сын. К удивлению отца, лыжа, смазанная сыном, шла практически без отдачи, и накат на ней был не в пример лучше.

Быстро сняв смазку с лыж над газовой плитой, они оделись и направились к школе, где их уже ждали девочки.

На обширном болоте, сейчас представляющем собой заснеженное поле, стояла небольшая дощатая будка. В ней устроились судьи. Рядом с будкой висели транспаранты «Старт» и «Финиш».

Первыми, как обычно, ушли на старт младшие возраста, бежавшие от двух до трех километров.

Сашка, смазавший лыжи девчонкам, болтал сейчас с парнями, большинство из которых не видел с осени. Они вспоминали спортивный лагерь и были совсем не прочь в следующем году поехать туда снова. О предстоящей гонке предпочитали не говорить, как и о прогнозах.

Но вот ушли на дистанцию старшие девочки, им предстояло бежать «пятерку». Парни из девятых и десятых классов через полчаса отправились на «десятку».

На пятнадцать километров тренеры заявили всего восемь человек, выбрав самых выносливых ребят. Учитывая небольшое количество соревнующихся, на старте их выпускали через тридцать секунд.

Сашка стоял, ожидая старта, ноги подрагивали от спортивного мандража. Наконец судья скомандовал:

– Пошел. – И хлопнул его по плечу.

С первыми шагами Петров понял, что со смазкой он угадал. Лыжи не проскальзывали, и пока все было нормально.

На старт он ушел седьмым. На первом пятикилометровом круге ему удалось обойти четырех парней.

– Молодец, хорошо идешь! – крикнул ему отец, на ходу подавая стакан сладкого клюквенного морса. – Второе время пока.

Второй круг он закончил все так же, со вторым временем, обогнав еще кого-то. Только Толя Цветков обходил его почти на полторы минуты. На третьем круге начала накапливаться усталость, но самое главное, стало теплей, и лыжи начали проскальзывать.

– Надо прибавлять, – подумал он, но бежать становилось все трудней. На одном из поворотов он увидел впереди Цветкова, похоже, у него были те же проблемы со смазкой. Даже издалека было видно, как проскальзывают его лыжи.

Понемногу спина Цветкова становилась ближе и ближе. А впереди уже открывалось большое заснеженное болото с транспарантом финиша. Хрипя от напряжения, Сашка обошел Цветкова и начал ускоряться. Он уже предвкушал радость победы, когда носок его лыжи попал в неприметный бугорок. Раздался треск, и лыжа сломалась.

Отстегнув лыжи, он схватил их в охапку и бросился к финишу, утопая по колено в снегу, пот заливал лицо, но времени его вытереть не было. Через пару секунд его обогнал Цветков и первым пересек финишную черту, и только через минуту ее пересек Александр и грохнулся на снег ничком вместе со своей ношей.

– Ну ты зверюга! – воскликнул Цветков, когда Сашка поднялся и, сняв рукавицы, начал руками вытирать мокрое от пота и снега лицо. – Когда меня обошел, я уже надежду потерял, а тут смотрю, ты умудрился лыжей куда-то въехать.

Тут к Толе подбежал Петр Федорович и хвастливо заявил тренерам, стоявшим рядом:

– Я вам что говорил? Цветков будет первым.

– Да ладно заливать-то, – заявил Василий Иванович. – Если бы у Петрова лыжа не сломалась, он бы первое место занял.

– Если бы да кабы, то во рту росли грибы, – парировал Богданов.

Петр Александрович стоял с огорченным видом и молчал. По всему было видно, что он рассчитывал на победу сына, но досадная случайность перечеркнула его надежды. Тем не менее сын пришел вторым, пусть всего из восьми человек, но он был на два года младше любого из них.

Зато Миронова, как всегда играючи, вышла на первое место, пробежав «пятерку» за восемнадцать минут.

Около будки горел костерок, на котором кипел чайник. Саша налил себе полную эмалированную кружку заваренного до черноты грузинского чая и, присев на бревнышко, начал его пить мелкими глотками, чтобы не обжечься. Рядом с ним села Лена.

– Не расстраивайся, – сказала она, – ты еще займешь первое место. Я знаю.

– Да я и не расстраиваюсь, – ответил Саша. – Все и так видели, что мне просто не повезло. Главное, что мы с тобой идем на вечер в драматический театр.

Оживление ушло с Ленкиного лица.

– Ты знаешь, Саш, я, наверное, не смогу пойти, – сообщила она.

На его следующие вопросы она не отвечала, мотая головой.

Был бы Петров обычным подростком, то, скорее всего, так бы и не понял ничего.

«Да ей же просто не в чем идти», – наконец сообразил он.

На его уточняющий вопрос Лена кивнула, и глаза у нее стали мокрыми.

– Не плачь, – бодро сообщил Сашка. – Что-нибудь придумаем.

– Что ты придумаешь, – вскинулась девушка. – Платье купишь?

– Нет не куплю, есть лучший вариант, – улыбаясь, сообщил он.

– Какой? – сразу оживилась Лена. Слезы у нее исчезли, как по мановению волшебной палочки.

«Женщины, женщины, – подумал Александр Петрович. – Имя вам непостоянство».

– Увидишь, – сказал он. – Сегодня мы сходим в одно место.

«М-да, но без батиной материальной помощи не обойтись», – подумал он про себя.

Выклянчив у отца три рубля на неотложные нужды, Саша вместе Леной покатили в сторону дома, договорившись встретиться на остановке через два часа.

Когда они забрались в автобус, было совсем темно. На улице потеплело, и лила капель. Погода была совсем не новогодняя. По дороге Лена пыталась узнать, куда они едут, но Петров молчал.

Только когда они в магазине купили несколько эклеров и кексов, он признался, что сейчас они пойдут к его бабушке.

Когда вместо жилого дома они подошли к зданию театра, Лена возмущенно заговорила:

– Ты куда меня привел, шутник? Это же театр!

– Идем, идем, – сообщил Саша и открыл неприметную дверь. Сразу за ней поднималась узкая лестница на второй этаж. На втором этаже на площадку выходило сразу три двери, на одной из них было написано: «Костюмерная».

Когда они вошли в комнату, до отказа забитую вешалками с одеждой, Лена изумленно раскрыла рот.

– Сашуля! Здравствуй, решил свою бабушку навестить? – раздался пожилой женский голос. Сразу после этого из-за ближайшей вешалки появилась высокая седая женщина, очень похожая на Петра Александровича.