неудобные вопросы, просто покажи им свое новое колечко. И кстати. Оставшиеся артефакты мы заберем с собой. Не хватало, чтобы на них покусился кто-нибудь еще. Что скажешь?

Он смотрел на меня таким теплым шоколадным взглядом, что я невольно улыбнулась.

- Нужно заехать ко мне домой за вещами.

- Заедем, - кивнул Всеволод. – Только сначала дождемся полицию.

- А что с завтрашней встречей зоозащитников? Мне придется ее пропустить?

- Ни в коем случае, - покачал головой Репьевский. – Теперь нам просто необходимо представить тебя публике.

В самом деле, если Сева запрет анатари за семью замками, оборотни подумают, что грозный медведь боится потерять свою мощь. Явившись в «Плазу» вместе, мы дадим им понять: наш союз все еще крепок, и кража артефакта никак его не пошатнула.

Честно говоря, мне и самой интересно посмотреть на собрание тигров, лисиц, волков и медведей. И «выгулять» мое новое платье. Зря, что ли, Репьевский отвалил за него столько денег?..

***

Встреча зоозащитников была назначена на 17.00 – удивительно рано для мероприятий такого уровня. В какой-то момент я даже испугалась, что не успею собраться к назначенному часу – последние сутки прошли в такой суматохе, что мы с Севой совершенно забыли о времени.

Субботний обед нам пришлось пропустить – прибывшие в музей стражи порядка долго разговаривали с Федором и Аркадием Ильичом, осматривали сейф и кабинет, потом около получаса общались со мной – расспрашивали о возможных недоброжелателях и обстоятельствах, сопутствовавших краже.

Честно говоря, я опасалась, что полицейские поинтересуются, почему похищенный экспонат хранился не в запаснике или музейном зале, а в моей комнатушке, но они почему-то ни словом об этом не обмолвились. Очевидно, успели обсудить эту тему с Федей.

Пока правоохранители занимались своей работой, Всеволод разговаривал с кем-то по телефону, после чего отправился в «кладовые» - проверять, нужны ли для транспортировки сейфа с оставшимися артефактами какие-нибудь дополнительные комплектующие.

Время нашего пребывания затягивалось, и Федя, дабы чем-то перекусить, заказал в музей пиццу.

Ели мы ее вдвоем – Сева, занятый переселением янтарей, от трапезы отказался.

- Аня, напомни, ты хранила перстень в шкатулке, или он лежал в сейфе просто так? – спросил Полевой, после того, как съев по паре кусков пиццы, мы сели пить чай.

- В шкатулке, - ответила я. – А что?

- Ничего, - махнул рукой лис. – Думаю о том, каким образом вор забрал кольцо.

- И каким?

- Элементарным. Взять артефакт в руки оборотень не может, зато коробочку с артефактом – очень даже способен.

- Как считаешь, у него был помощник?

- Нет, он явился один.

- Почему ты в этом уверен?

- Из-за запаха. Если бы в музее побывали двое злоумышленников, мы бы с Севой это почуяли.

Я пожала плечами.

- Вся эта ситуация обидна до зеленых соплей, - продолжил Федор. – Мы с Репьевским опутали музей сигнализацией, как паутиной. Поставили ее буквально на все: на витрины с экспонатами, запасник, кабинеты сотрудников, окна, входную дверь… Это куча дорогого качественного оборудования, Аня. И все оно оказалось бесполезным. Знаешь, я ведь всерьез полагал, что Сокровища и легенды защищены не хуже центрального городского банка.

Похоже, сегодня по носу щелкнули не только Всеволода.

- Сева сказал, что грабителю пришлось потрудиться, прежде чем он добрался до кольца.

- Отнюдь, - уныло усмехнулся Федя. – Сева не знает того, что знаю я. Сторож и не подумал включать на ночь новую сигнализацию. Даже входную дверь просто закрыл на замок. Про окна и кабинеты я вообще молчу. Этот старик свято верил, что решетки на рамах способны удержать любого злоумышленника, а в ваши комнатушки в принципе никто никогда не полезет. Когда он признался, что с момента монтажа сигнализации ни разу ею не воспользовался, меня просто затрясло.

Я покачала головой.

- Не рассказывай Репьевскому.

- И не собирался. Он его тогда убьет.

- На самом деле, Федя, рассуждения Аркадия Ильича до последнего времени были верны. С точки зрения обычного человека, мы храним у себя никому не нужную рухлядь. Единственное, на что у нас можно позариться – это музейная касса. Но ее-то как раз никто не тронул.

Полевой снова махнул рукой и сделал глоток чая.

- Федь, что же теперь будет с Аркадием Ильичом? – спросила я. – Жалко его. Он ведь зла никому не желал и испугался больше всех. Не увольняй его, пожалуйста. Без зарплаты ему придется очень худо – у него жена-инвалид и внук на полном обеспечении.

- Не уволю, - буркнул Полевой. – Но премии в этом месяце лишу. Чтобы впредь самодеятельностью не занимался и делал то, что ему говорят.

…Когда музейные дела были закончены, ни у Всеволода, ни у меня не было ни малейшего желания ехать в кафе или ресторан. Поэтому мы сначала навестили мою квартиру (вещи, которые я пожелала взять с собой, поместились в две спортивные сумки), а потом отправились к Репьевскому домой, заскочив предварительно в магазин за продуктами.

Вечер прошел без происшествий – я готовила еду, Сева командовал грузчиками, доставившими сейф с волшебными янтарями.

Ужинали мы на заднем дворе. Всеволод вынес из кладовки раскладной стол, а я поставила на него тарелки и чайник со свежезаваренным чаем. Ели, как и всегда, молча – он быстро и с явным удовольствием, я – смакуя каждый кусочек. Потом пили ароматный пуэр и до полуночи болтали о всякой ерунде. О музее нарочно не говорили – обсуждать кражу в сотый раз за этот длинный насыщенный впечатлениями день не было никакого желания.

Утром, соответственно, встали позже обычного. Причем, первым из кровати выбрался Сева. Нежась под одеялом, я слышала, как он протопал на кухню, включил электрический чайник, хлопнул дверцей холодильника.

Пришлось тоже выползать из комнаты, принимать душ и приводить себя в порядок.

- Сегодня во время встречи в «Плазе» я стану читать отчет о некоторых аспектах моей работы, - сказал Репьевский во время завтрака. – Это займет не менее двадцати минут, поэтому очень тебя прошу – пока я буду говорить с трибуны, находись у меня на виду. Если кто-то попытается увести тебя из зала, не соглашайся ни в коем случае.

- Ладно, - кивнула я. – Буду стоять рядом и внимательно слушать. О чем, кстати, ты намерен рассказывать?

Он улыбнулся.

- Оборотни, Аня, зоозащитники не только на словах, но и на деле. Мы спонсируем заповедники и питомники, содержим приюты