Теперь, когда мы всё выяснили, мне понятен его тон, его неприязненный взгляд и природа тех обидных слов, что были сказаны в машине. Марк принял меня за такую же жадную до денег лгунью, какими предстали перед ним мои мать и сестра.

Многолетняя миссия провалена. Мне двадцать шесть, а я всё ещё живу в тени сестры. Вернее, её тень падает на меня.

Не хочу больше. Взрослею. Прямо сейчас. Кости ломаются, жилы натягиваются, мышцы гудят. Хотя, больше всего сейчас хочется почистить зубы и лечь спать.

Машины Марка перед домом нет. Рука нащупывает в кармане свитера телефон. Я снимаю блокировку экрана и нажимаю значок «убера».

«Ввести место назначения позднее».

«Как вам удобнее платить?»

Банковской картой.

«Время прибытия четыре минуты».

Мне хватит.

Шесть ступеней, ведущих к дому, даются мне нелегко. Я чувствую на себе взгляд Марка и, когда оказываюсь на последней, он тоже поднимается на ноги. Между нами не больше семи футов (приблизительно два метра — прим. автора), и мне отчаянно хочется увеличить это расстояние. Это все ещё подспудный страх, и тёмные глаза, что сейчас внимательно на меня смотрят, совсем его не уменьшают.

У Лекса они такие же. Как чёрная черешня. Но его отец не Виктор. И вряд ли сам Марк.

От последней мысли меня передёргивает. Это было бы слишком даже для Николь.

— Я вызвала такси.

Марк изучает меня ещё несколько мгновений, а потом кивает.

— Спасибо. Ты в порядке?

— Да. Мистер Броуди…

— Марк.

— Марк, — произношу я тихо, понимая, что больше никогда так к нему не обращусь. — Мне бы хотелось, чтобы всё было по-другому. Но сделанного не воротишь. Как и сказанного. Действительно ли ваш отец собирался жениться на моей сестре или нет — даже если вы знаете ответ на этот вопрос, пожалуйста, не говорите. Мне нет до этого дела.

— Как скажешь.

— Ещё одно. Если моя мать когда-нибудь снова вас побеспокоит, пообещайте, что немедленно дадите мне знать. Пожалуйста, не обращайтесь в полицию. Я так же как и вы не хочу, чтобы имя моего сына полоскалось в прессе.

— Хорошо. Но при одном условии.

— Да?

— Ты выкинешь из головы мысль о том, чтобы вернуть мне деньги. Хочешь поразить своей принципиальностью? Откладывай их на образование парня. И прекращай работать по ночам в третьесортных забегаловках. Это небезопасно.

— «Грин стоун» — не третьесортная забегаловка. Это бар моего деда. Мой бар, если хотите. Я занимаюсь его бухгалтерией и иногда, когда случается форс-мажор, встаю за стойку или выхожу с подносом в зал. Сегодняшний вечер скорее исключение, чем правило. Если вы хотели именно это услышать. Работа, какова бы она ни была, для меня не проблема.

— Это я уже понял.

Лампа на крыльце горит ярко. Марк изучает меня так же откровенно, как и при нашей первой встрече, но теперь меня это вовсе не задевает. Я воздвигаю между нами барьер, и его красивое лицо больше не производит на меня впечатление. Взросление здесь и сейчас отлично помогает запереть на замок эмоции. Но я всё же собираюсь это сказать, потому что… потому что это правильно.

— Простите за все неприятности, что мои родные причинили вашей семье.

Марк не торопится с ответом. Глаза слегка прищуриваются, фокусируются на моих, будто пучок лазера прожигает дыру в голове в надежде заглянуть в мозг. Немного больновато. Это из-за того, что экран упал, и я натягиваю его между нами, как спущенный носок.

— Если всё, что ты сказала ранее, правда, мне не за что тебя прощать.

Я киваю. Больше добавить нечего.

Звук приближающейся машины — финальная точка. Мы оба следим, как такси подъезжает к дому, и в момент его остановки я снова ловлю на себе взгляд Марка. Он чего-то ждёт от меня, возможно, сцены после титров, но мы не во вселенной Марвел, и до шуток старика Ли мне далеко. Очень хочется, наконец, остаться одной — вот и всё моё желание.

И всё же, уже спустившись с крыльца, Марк оборачивается.

— Удачи тебе, Эмма Бейтс.

Он медлит. Останавливается. Вполоборота, но стоит, не двигается. Ждёт.

— И вам, мистер Броуди. Берегите себя.

Достаточно ли этого для Марка или нет — я никогда не узнаю, потому что на этих словах отворачиваюсь и иду в дом.

Мой бобовый стебелёк достиг вершины, открывая перед собой свободный от страхов мир. Как вдохновляюще и одновременно грустно. Но теперь я знаю, что точно со всем справлюсь.

Soundtrack Another Country by Tift Merritt

Ирландская родня всегда была для меня мифической — как наличие где-то на другом полушарии самого Зелёного острова. Поэтому когда в начале декабря Сеймур сообщает, что собирается в Северную Ирландию, я очень удивляюсь.

— Ну а что? Я не молодею. Мои двоюродные братья тоже. Сейчас самое время их проведать, пока все ещё живы.

— Может, хотя бы весны дождёшься? Зачем лететь в зиму?

— Весной посадки.

Ох, точно, я и забыла о главной страсти деда. Цветы и скоростные машины. Ему бы подошла родня где-нибудь в Гонолулу, а не в предместьях Белфаста.

— К Рождеству вернёшься?

— Может быть.

— Ну и как я объясню это Лексу?

— Вот уж проблема. Сами не отпразднуете?

— Без твоей фирменной индейки?

— А я говорил тебе: учись! «Зачем, если есть ты».

Дед так здорово меня пародирует, что я улыбаюсь.

— Всё равно, это неправильно. Я ещё ни одно Рождество без тебя не праздновала. И Лекс тоже.

— Если птенец не выпихивается из гнезда, родителям пора свалить из него самим.

— Очень образно. Спасибо, дедушка.

Лекс, конечно, грустит, и в попытке его развеселить я беру трёхдневный отпуск до Рождества, для чего предыдущие две недели работаю как проклятая.

Сезон сдачи отчётов никогда ещё не был таким горячим, однако в этом году на себе я это не чувствую. Может, из-за того, что готова к трудностям. Может, потому что никогда не была большой любительницей откладывать дела на потом. Может, потому что после истории с «Текникс венчур» у руководства фирмы я была на хорошем счету. Мистер Делейни очень проникся моим выступлением в защиту компании и теперь всячески меня привечает. Работы стало больше, но и качество её повысилось. Теперь это были не просто цифры, но и аналитика. Урсула даже намекнула на прибавку к зарплате в следующем году. Это прекрасная новость, потому что с «бьюиком» пришлось расстаться, и теперь я ежемесячно выплачиваю кредит за прехорошенькую «мазду». Решиться на то, чтобы взвалить на себя дополнительные обязательства, оказалось легко. Потому что на этот раз они были только моими.