— Я хочу домой, — просится Лекс.

— Доктор обещал нас отпустить к вечеру, если ты будешь умницей и выполнять все его указания.

— Я выполняю.

— Выполняешь, — соглашаюсь я. — А сейчас закрывай глаз и постарайся ещё поспать.

— Ты не уйдёшь?

— Куда же мне идти? Ведь ты же здесь.

— На тебе пижама.

— На тебе тоже.

— Как же мы пойдём домой в пижамах?

— Скажем, что мы с маскарада. Спи, Тим Ганн. Что-нибудь придумаем. (Тим Ганн — бессменный наставник участников шоу «Проект Подиум» — прим. автора)

Я и правда выбежала из дома в одной пижаме, поверх которой накинула худи и первое попавшееся пальто. Представления не имею, где его скинула. Надо будет поинтересоваться у медсестёр на посту. Телефон, слава богу, в кармане кофты, поставлен на беззвучный режим, и раз за разом в животе отдаётся вибрация на каждое входящее сообщение. Поздравления с Рождеством — что ещё это может быть, поэтому я их не проверяю. Моё же Рождество спит на больничной койке, и я молюсь, чтобы, когда оно в следующий раз проснётся, у него ничего не болело.

В четыре Лекс просится в туалет. Медсестра говорит, что это хороший знак и вручает нам мензурку для анализов. Его отсоединяют от капельницы, и я на руках несу сына в уборную. Ручку с катетером он несёт пред собой в страхе его повредить, и я в шутку называю его Адольфом. Лекс давно запрещает мне заходить с ним в ванную, особенно, когда моется, но сегодня я делаю все манипуляции сама. Чтобы не касаться холодного пола, я ставлю его на мои кроссовки, и мы сначала собираем анализ. А потом долго писаем.

Через два часа он впервые просит есть. Нам приносят немного куриного бульона, паровую тефтельку и немного морковного пюре. Лекс съедает всё с удовольствием, запивая тёплым сладким чаем. Доктор наблюдает нас ещё два часа, в течение которых мы снова лежим под капельницей, и в начале девятого он говорит, что готов нас отпустить. Я подписываю все необходимые бумаги, получаю от него оранжевые баночки с препаратами, а так же целый лист предписаний. Пока медсестра готовит Лекса к выписке, я иду на пост в надежде найти своё пальто, но его нигде нет. Из дома Лекса вынесли закутанным в одеяло из «скорой», и перед нами маячит чудесная перспектива оказаться на улице в одних пижамах.

— Я посмотрю для вас что-нибудь в отделе забытых вещей, — говорит одна из медсестёр. Я благодарю её и лезу в карман за телефоном, чтобы вызвать такси.

Семь эсэмэсок. С десяток сообщений в Фейс Тайм и соцсетях. Пять пропущенных от Сеймура. Десять — от Фло.

Я понимаю, что у меня жуть какие проблемы, когда телефон в моих руках начинает звонить, в одиннадцатый раз выводя на экран фотографию любимой подруги.

— Ты забыла, что я беременна? Что мне нельзя волноваться? — кричит в трубку Флоренс.

На заднем плане я слышу гул голосов и музыку. Чтобы мне позвонить, Фло пришлось выйти в коридор. Сколько же раз за вечер она это сделала?

— В какой заднице был твой телефон, что ты шла до него целый день? Целый день, Бейтс! С десяти утра я тебе названиваю.

— Прости, пожалуйста, — это всё, на что у меня хватает сил и эмоций.

— Прости? Так, да? — Фло переходит на ультразвук. — Знаешь, как сложно за два дня организовать развлекательную программу для мальчика, который любит железную дорогу? Это нереально! Просто нереально! Но я сделала это, а ты! Ты…

— Фло, не кричи.

— Поздно! Шон сказал, что надерёт тебе задницу. Я с удовольствием в этом поучаствую.

— Я же говорила тебе, что не собираюсь на приём. Зачем же программа?..

— Затем, что клоуны два часа просидели перед твоим домом, потому что у меня сердце щемило от тоски, когда я слушала про твоё постельное Рождество. Хочешь запереть себя в четырёх стенах? Окей, твой выбор. Но парню зачем страдать?

— Ты… ты пригласила для Лекса клоунов?

— Представь себе, да! Вот такая я добренькая тётя Фло.

— Миссис Бейтс, вот это должно подойти, — медсестра протягивает мне парусиновую парку и дутую куртку с эмблемой «Моряков». Поверх неё она кладёт вязаную бело-синюю шапочку. — Не беспокойтесь, все вещи чистые.

— Спасибо, я обязательно их верну.

Я закрываю рукой трубку, когда говорю это, но, похоже, не очень успешно, потому что тон Фло сразу становится подозрительным.

— Что это ты там собралась возвращать? — спрашивает она, а у меня не находится сил придумать подходящее объяснение. Поэтому я игнорирую вопрос и пытаюсь быстро свернуть разговор.

— Телефон и правда стоял на беззвучном режиме. Извини, что так получилось с клоунами.

Флоренс Райт не тот человек, которого можно просто так задвинуть в угол. Что она и демонстрирует, пропуская мимо ушей мою последнюю фразу.

— Я спрашиваю, что ты собралась возвращать? И где ты сейчас? Где Лекс?

Не сразу получается ответить, потому что в этот момент открывает дверь палаты, и медсестра выносит на руках Лекса.

Огромными карими глазёнками сын испуганно озирается вокруг и, только завидя меня, немного успокаивается. Я спешу к нему и совершенно забываю, что Фло всё ещё на линии.

— Давайте я его возьму. Иди ко мне, котёнок. Вот так, умница.

— Мама, мы едем домой?

— Да, мой сладкий. Едем домой.

— Эмма, какого чёрта происходит? — Фло вопит так, что я слышу её даже на уровне локтя. — Где вы? — и в сторону: — Шон, иди сюда. Поговори с ней. Я ничего не понимаю.

Пока мы идём к лифтам, я снова подношу телефон к уху и слышу на том конце приглушённый голос Шона:

— Детка, успокойся. Присядь. И отдай мне телефон. Вот, молодец. Принеси, пожалуйста, стакан воды, — а затем ближе: — Эмма, это Шон. Что происходит? — и снова в сторону недовольно: — Я же попросил принести воды. Эмма? — это снова мне.

Врать при ребёнке нельзя. Не знаю, откуда взялась эта истина, но я ей свято придерживаюсь. Обеими руками я держу Лекса под попу, телефон зажат между плечом и ухом. Мамами подобный навык ведения беседы никогда не забывается. Это как катание на велосипеде — один раз и навсегда. Трубка зажата плечом — руки свободны: хоть памперс переодевай, хоть ложку в рот засовывай. Я же спокойно нажимаю на кнопку лифта и, пока мы его ждём, объясняю всё Шону.

— Мы целый день провели больнице. Фактически, мы ещё здесь, но теперь уже всё позади. У Лекса прихватило живот, пришлось вызвать «скорую».

— Скажи, что мне ручку кололи, — горячее дыхание опаляет другое ухо.

— Да, кололи, — говорю я и добавляю: — Понимаю, что виновата, но постарайся успокоить Фло. Сейчас уже всё в порядке. Мы едем домой.

— Я пришлю машину. Где именно вы находитесь?

— Шон, не стоит!