— Это еще что такое? — спросил голос Центрового.

— Благодарю. Вы ответили на мой вопрос, — сказалРомстед. Он обул башмак и зашагал по комнате, снедаемый беспокойством иразочарованием.

— Я никогда не могла понять, — начала ПолеттКармоди, — какие у вас с вашим отцом были отношения? И были ли они вообще?

— Мы редко виделись.

— Это мне известно. Давайте смотреть правде в глаза —отцовский долг значил для него не больше, чем для обыкновенного племенногожеребца или быка. И я совершенно не могу представить его в роли рыдающегоплакальщика, который идет впереди похоронной процессии, посыпает голову пепломи бьет себя в грудь и вопит: «За что мне такое горе?!» Он помогал вам, пока выне стали достаточно взрослым, чтобы заботиться о себе, а когда вы время отвремени встречались с ним, то он просто угощал вас выпивкой — но не более того.Однако это не мешало ему любить вас, восхищаться вашими спортивнымидостижениями и вообще гордиться вами, своим сыном. Вы не жалели о том, чтопочти не виделись с ним? Не чувствовали себя брошенным?

— Нет. — Ромстед перестал мерить шагами комнату изадумался. Ему и раньше задавали подобные вопросы, и он никогда не знал, как наних отвечать. Они с отцом уважали друг друга, пожалуй, даже испытывали взаимноевосхищение, но просто-напросто не были нужны друг другу. Может, действительноим обоим никто не был нужен? Независимость и самостоятельность былинаследственными, врожденными и, похоже, единственными роднившими их чертамихарактеров.

— У вас есть девушка? — спросила Полетт.

— Да. И какая!

— Мне бы хотелось с ней познакомиться. Но помоги ейГосподи, если она когда-нибудь выйдет за вас замуж! Вы слишком сильно похожи наотца.

Ромстед пожал плечами:

— То же самое сказал и Кесслер.

— Интересно, что он имел в виду? Они ведь убили вашегоотца, но я не уверена, что больше ничего не случилось. Уж слишком ониосторожничают.

Ромстед принялся уверять Полетт, что всегда следует вестисебя осторожно с теми, кому нечего терять, но похоже, в этом не было нужды.Полетт была упряма и достаточно трезво смотрела на вещи, чтобы разобраться вовсем самой.

На ужин им дали еще супу. С наступлением сумерек зажегсясвет. Он мешал заснуть, однако, как отметил про себя Ромстед, и в темноте этобыло бы не так-то просто. Оставалось лишь смириться и ждать. В одиннадцать утраследующего дня они услышали, как к дому подъехала машина. А через несколькоминут на связь по интеркому вышел Кесслер.

— Вам будет приятно услышать, что Джером Кармоди и банксогласились на два миллиона, — сообщил он, — а также с условиямидоставки.

— А как насчет полиции? — спросил Ромстед. —И ФБР?

— Они уверяют, что не обращались к ним. В газетах и потелевидению ничего нет, но они, конечно, это сделали. Я не сомневаюсь, чтоцелые кабинеты федералов раз за разом прокручивают записи телефонногоразговора, выдирая себе волосы целыми горстями и пытаясь разобрать голос илиуловить какой-либо фон. Однако голосовой вибратор, прижатый к горлу, вряд ли имсильно помог.

«Давай-давай, — подумал Ромстед, — хвастай дальше.Эгомания — это то немногое, что играет нам на руку; эгомания и жадность».

— Сначала мы хотели, чтобы деньги доставил ДжеромКармоди, — продолжал Кесслер, — но нам стало известно, что у негосерьезные проблемы с сердцем, а я не хочу, чтобы кто-то загнулся за рулем наскорости в семьдесят миль в час с моими двумя миллионами долларов в машине.

— Вы не должны поддаваться подобным сентиментальнымпорывам, — перебила его Полетт.

— Если хотите слушать дальше, то заткнитесь. Поэтому мыостановились на Бруксе. Он работает на банк, поэтому выходит, что сам банкдоставляет вам ваши же деньги. Двое из нас видели Брукса в лицо, поэтому им неудастся подослать к нам его дубликат из ФБР.

У них есть все факты и фотографии. Вы будете находиться наповодке. Взрывчатки в машине вполне достаточно, чтобы разнести ее ко всемчертям, и только радиосигнал передатчика будет удерживать схему детонатора отсрабатывания. Чтобы обеспечить более широкий простор для операции, явоспользовался низкой частотой. Поэтому не будет слепых для приема пятен, дажекогда вы окажетесь за холмами или в каньонах. Сам передатчик тоже будетуправляться на расстоянии. Они смогут обнаружить его локаторами и за пять-шестьчасов добраться до этого места на мулах, но зачем им это? Если его выключить,то вы погибнете. Их предупредили, что любое отклонение от установленной мнойпроцедуры будет стоить вам жизни. Кроме того, им известно, что на протяжениивсего пути мы будем контролировать машину, чтобы наверняка знать, что за рулемБрукс.

Доставка денег произойдет в пустыне Мохава, между Барстоу иЛас-Вегасом. Если по шоссе за Бруксом будет следовать другая машина, а такжепоявится самолет или вертолет, мы сворачиваем дело, возвращаемся на исходныепозиции и…

— Хорошо, хорошо, — перебил КесслераРомстед. — Будем считать, что они приняли ваши правила игры — Брукс едетодин и никто за ним не следует. Вы так настаивали, что они вынуждены былиуступить. Но, ради Бога, пошевелите мозгами. Во-первых, вам не хуже меняизвестно, что Брукс будет держать постоянную связь с ФБР по радио. Управительства США есть свои эксперты по электронике. Во-вторых, машина будетоборудована устройством, позволяющим определить направление ее движения. Ив-третьих, — и тут вам крыть нечем — вы окажетесь в блокаде. Вы будетеокружены со всех сторон полицией, заместителями шерифов из ближайших округов иагентами ФБР. Они перекроют каждую нору, через которую способен проскочитьзаяц. И не думайте, что у них ничего не получится.

— Конечно получится, — весело согласилсяКесслер. — Блокада, кордон — называйте как вам нравится — являются однойиз старейших тактик сил правопорядка во всем мире, и она успешно действует,если известно, какой район нужно блокировать. А они узнают это слишком поздно,к тому же от Барстоу до Лас-Вегаса достаточно большое расстояние. Если бытьточным, более ста пятидесяти миль… Ну хорошо, дайте ему карты.

Последнее явно относилось к кому-то по другую сторонузеркала. Ромстед подошел к комоду. Панель сдвинулась. На комод вместе сосложенным в несколько раз листом белой бумаги и кнопками положили картышоссейных дорог Калифорнии и Невады, выпущенные нефтяной компанией. Панельзакрылась, и Ромстед услышал, как щелкнул замок.

— Разверните большую карту и приколите ее кстене, — велел Кесслер, — так вам будет удобнее следить.

Ромстед так и сделал. Это была тщательно нарисованная отруки и раскрашенная карта; он решил, что это крупномасштабное увеличение шоссеот Барстоу до Лас-Вегаса, и приколол ее к стене между кроватями.