дворце, который, по сути, был банальной общагой, только что шикарной и со слугами. Красиво и роскошно, хоть и тесновато.

Не удивительно, что придя к власти, Накатоми-но Каматари свой гарем собирать отказался. А пять из оставшихся двенадцати вдов, кроме своей матери, дайме одарил личными поместьями в самых дальних уголках Страны Чая. Куда делись остальные его братья и сестры, я спрашивать не стал — во многих знаниях многие печали.

И честно скажу, после услышанного, я для себя решил, что местный дайме далеко не самый плохой мужик. Я бы на месте Каматари прикопал бы где-нибудь минимум половину этих вдовушек, если истории стражника-сплетника хоть на треть правдивы! Хотя бы за попытку травануть его вместе с матерью.

Меня провели через цветущий сад с прозрачными до самого дна прудами, стайками юрких красных рыбок и полупрозрачными лотосами. Сочная зелень цветущих кустов выгодно подчеркивала, бархатный бордо колонн и деревянных узоров, редкие, аккуратные золотые украшения и серую каменную крышу, отдающую синевой.

Красиво, душевно даже. Чувствовались бережное отношение архитектора и вкус заказчика.

Обитые листами отполированной меди двери охраняли стражники; обычные люди, но было видно, что тренированные и знают, с какого конца браться за глефы, которые служили им оружием.

Не дав сопровождающему меня стражнику выйти на открытую местность, я задурил ему голову. Мгновение он озирался по сторонам, а затем почесал в затылке и ушел прочь, бормоча что-то про чрезмерную усталость.

Дайме я решил подождать в его домашнем кабинете, аккуратно предупредив о своем визите подкинутой запиской, через загипнотизированную служанку. Нагло, но очевидно, что здесь меньше шансов столкнуться с прислугой, которая могла шпионить за царьком, или его домочадцами. Не зря же в списке подозреваемых первыми всегда идут ближайшие родственники.

Проникновение в кабинет оказалось плевым делом: под высоким потолком по деревянным украшениям я дошел до нужного места, играючи взломал замок, не потревожив сигнальных печатей и затаился в ожидании дайме и его охраны.

Вскоре в приоткрытую дверь кабинета просочился, конечно же, не дайме, а заурядной внешности мужчина средних лет, держа кунай обратным хватом. Его я уже мельком видел в главном дворце, когда удивился чистому, без символов хитай-атэ.

Такой бывает у трех категорий шиноби.

Первый вариант — это те, кто стал нукенином, и не хочет светить свою бывшую прописку. Второй — это те, кто был изгнан из своей деревни за какие-то косяки, но за чью голову не назначена награда, так что формально он не отступник, хотя более не имеет права светить своим налобником и вообще теперь сам по себе. И третий, самый интересный вариант — это те, кто являются вольными шиноби, не принадлежащим к какой-то деревне, но претендующим на гордое звание ниндзя. Третья категория самая интересная — обычно это выходцы из региональных кланов малых стран, не имеющих собственных скрытых деревень, либо талантливые самоучки из семей, которые передавали секреты мастерства из поколения в поколение, но так и не смогли сформировать свой клан. Таким образом, все ниндзя с пустым налобником открыто показывали, что являются шиноби и предлагают свои услуги, а не шпионят тут в чью-то пользу. Таких, «пустоголовых», понятное дело, не любили все ниндзя скрытых деревень, особенно великих. Причем даже сильнее, чем самураи не любили ронинов. И всегда был риск того, что ниндзя с чистым налобником получит предложение провести учебный бой в качестве подтверждения своего права носить хитай-ате. И отмудохают его до потери сознания, если посчитают недостойным. То, что дайме выбрал «пустоголового» доверенным лицом, это крайне интересный факт.

Этот шиноби либо уже заслужил доверие местного правителя делом, либо же Накатоми-но Каматари скупец из поговорки, который заплатит дважды. Первый раз — за пустышку вместо шиноби, и второй раз за найм настоящего ниндзя, чтобы решить проблемы, созданные некомпетентностью его предшественника. Но мне почему-то кажется, что неизвестный мне «пустой» был нанят не из скупости. Хотя бы потому что, сам шиноби выглядел мечтой шпиона. Абсолютно заурядная, незапоминающаяся внешность, выдавал его только уровень чакры, который он не смог полностью от меня скрыть. Видимо, главный шпион или главный безопасник. Или то и другое в одном флаконе. Кстати, то, что он отнесся ко мне настороженно, но без враждебности — тоже солидный плюс ему. Все-таки Гедараши — это портовый город и парня наверняка не раз задирали другие шиноби, в том числе и из нашей страны.

— У меня направление на заказ от вашего дайме. — подал голос клон, из темного угла. Его я оставил на виду, на случай если охранник окажется слишком нервным. — Покажись! — пасмурно оглядел пустую комнату шиноби.

Обошлось.

Подняв руки, сбросил экран дзютсу и развеял клона.

Бегло просмотрев бумаги, телохранитель запустил хозяина кабинета, встав около него по правую руку. Мне же предложили помесь кресла и стула, в котором я без страха «утонул», после дежурных приветствий. Мол приветствую вас, вот мои ФИО, я джонин-наставник, от имени руководства Конохи передаю вам свои наилучшие пожелания и заверения в нашем почтении…

Разумеется, ничего такого через меня не передавали и специально не инструктировали — это банальный стандарт представления перед чужим дайме, феодалом или чиновником высокого ранга. Просто дипломатический протокол в исполнении шиноби. Особенно забавно смотрится, когда какой-нибудь джонин S-ранга и глава клана высказывает свое почтение какому-нибудь мелкому марионеточному правительству никому не нужного, богами забытого медвежьего угла, хотя по их сравнительному весу и статусу это они должны ему до самой земли кланяться или вообще на коленях перед ним стоять.

— Я рад, что Коноха столь быстро откликнулась на мою просьбу. — ответил дайме.

— Меня зовут Накатоми-но Каматари — сама, можете называть меня Каматари-сама. А это Наоки-сан, — жест в сторону неизвестного мне шиноби, — начальник моей службы охраны, и я ему полностью доверяю.

Сам дайме напоминал Будду. Весь такой округлый, добродушный, с мягкими чертами овального лица, большими ушами, маленькими черными глазами, с аккуратно подстриженными усиками и треугольной бородкой на подбородке на аккуратно выбритом лице. Но при этом глаза у него были цепкие и внимательные. На меня смотрел человек, который был чем-то большим, чем пространство между троном и шапкой дайме.

В эмоциях человечка похожего на ожившую статую Будды, этими длинными ушами и пухлыми щеками боролись надежда и сомнение. Он надеялся, что мы решим проблему, но сомневался, что учебной команды будет достаточно.

Я еще не знаю сути задания, а оно уже мне не нравится.

Разобрались мы быстро кто есть кто и мне предложили выпить чаю.

— Не нужно, —