— Что ты говорил об упущенном моменте? — вернулся к разговору мэр.

— Я имел в виду то, что вначале мы сочли его безобидным придурком. Цирковым клоуном, возомнившим себя наместником и голосом Бога. Я только недавно раскусил его…

— Я тоже его раскусил, ну и что?

— Но теперь его трудно прижать к ногтю. Он пустил корни и обзавелся нужными людьми. По моим сведениям, в подвале его так называемой церкви расквартировано три дюжины вооруженных до зубов парней…

— Все ясно, — перебил мэр, — ты упустил шанс разобраться с Дэйвом, а теперь ставишь меня перед фактом. Запомни, ты существуешь до тех пор, пока я прикрываю твою жирную задницу. Мне не нужны политические соперники и те, кто тянет лапы к моим доходам! Тебе ясно?

— Ясно-то ясно, — вздохнул Эл Круз. — Только к Дэйву сейчас трудновато подступиться. У него много сторонников среди горожан.

— А потом будет еще хуже. Он сожрет нас обоих и не поперхнется!

— Возможно…

— Сто процентов! Что-то я не узнаю тебя в последнее время. Ты превратился из мачо в рыхлого трусливого недотепу!

— Но…

— И я с удивлением спрашиваю себя! Где мой доблестный Эл, от одного косого взгляда которого когда-то взрослые мужики писали в штаны? Где тот Эл, которого знали, боялись и уважали от Сан-Франциско до Хьюстона? Где, черт побери, этот неукротимый бизон? Где? Где?

— Я…

— Нет, это не ты. Тот, настоящий, Эл, давно бы добавил голову Дэйва в свою коллекцию заспиртованных уродов. Или поставил бы его чучело у себя в бильярдной.

— Но…

— Но не стал бы сидеть передо мной здесь и пугать меня небылицами о мнимом могуществе Дэйва.

— Оно не мнимое…

— Мнимое! Дутое! Ложное! Эти проповедники умеют создать впечатление, но, когда дело доходит до драки, они сдуваются, словно воздушные шарики. Я политик, и я знаю людей. Можно сказать, что у меня нюх на них. Или я ошибаюсь?

— Вроде нет.

— Это вроде обойдется тебе в дополнительные десять тысяч взноса в мою избирательную кампанию… — Мэр заметил, как вытянулось лицо собеседника, и поспешил сдать назад, опасаясь, что того хватит удар: — Я пошутил. Давай еще по одной.

Партнеры опрокинули еще по одной.

— Усатый педрила сегодня не в духе, — сказал бармен официанту, указывая глазами на Хомо. — Весь вечер распекает за что-то своего дружка, а тот сидит, словно дерьма наелся.

— Ты не представляешь, какие разборки устраивает между собой эта публика, — ответил тот. — Мой брат работает в «Черной дыре», так он столько всего рассказывает. Редкий вечер обходится там без мордобоя или перестрелки. Педики — они такие. Ни в чем не знают меры — ни в любви, ни в ревности, ни в ненависти. Наши старички — тихони, видать давно отгуляли свое…

— Что верно, то верно, эти никогда не скандалят, — подтвердил бармен.

Хомо вернул беседу в деловое русло:

— Так вот, скажи мне, у всех твоих людей есть оружие?

— Вообще-то мы экологи, а не национальная гвардия. — Эл удивленно посмотрел на мэра. — А что?

— Я придумал хороший план.

— Какой?

— Я знаю, как с треском выгнать Дэйва из нашего города ко всем чертям! Дать ему хорошего пинка под зад. Надо взять штурмом Церковь Апокалипсиса, сжечь ее на хрен, а если он начнет создавать проблемы, вышибить ему мозги бейсбольной битой. Тогда, оставшись без главаря, его люди разбегутся в разные стороны, и он не будет больше досаждать нам.

— Легче сказать, чем сделать.

— Если ты считаешь себя мужчиной, не отказывайся от трудных дел! У тебя под началом почти сотня идиотов…

— Семьдесят три человека, из которых двое слепых!

— Слепых можно не считать. Послушай, Эл, а зачем тебе слепые?

— Они помогают мне выигрывать процессы. Изображают жертв некачественных продуктов, потерявших зрение, скажем, после употребления тушеной говядины…

— Никогда не слышал, чтобы кто-то ослеп, поев тушеной говядины!

— Все зависит от адвокатов. И от настроения судьи. Ну, и от поддержки в прессе, конечно. Итак, у меня в распоряжении семьдесят один человек. Они привыкли громить магазины, крушить терминалы, бить морды плохим парням, но никто из них не умеет штурмовать церкви…

— Можно подумать, что мы говорим о Форт-Ноксе! Обвини Дэйва в нанесении чудовищного ущерба экологии нашего города. Потом ворвитесь в здание и устройте там славный погром в своем стиле. Короче говоря, даю тебе три дня на то, чтобы разобраться с Дэйвом. Если по истечении этого срока он продолжит портить своими газами чудесный воздух нашего города, то я возьмусь за тебя всерьез! В штате Аризона смертные приговоры приводятся в исполнение, чтоб ты знал! Будь уверен, что оставшегося срока моих полномочий вполне хватит для того, чтобы отправить тебя в газовую камеру. Ты понял?

— О’кей. Через три дня Дэйв будет далеко отсюда, — буркнул в ответ Эл Круз.

С мэром Хомо можно было держаться запанибрата и шутить лишь до определенного момента. После чего глаза его начинали наливаться кровью, а усы грозно топорщиться. Разъяренный мэр представлял собой грозную жестокую силу, сметавшую со своего пути все препятствия.

— У тебя три дня! — Погрозив Элу толстым, как сарделька, пальцем, мэр поднялся и, не прощаясь, ушел, оставив в своем стакане недопитый мескаль.

Вот что значит настоящий политик! Эл вздохнул и привычно полез в карман за деньгами.

В назначенное Чокнутым Профессором время Мустафа явился к нему в сопровождении пяти боевиков. В руке он держал синюю туристическую сумку, набитую пачками стодолларовых банкнот. Приказав своим людям ждать его снаружи, Мустафа вошел в дом профессора. Ученый имел бледный вид, потому что не спал трое суток подряд и держался только на транквилизаторах. Он был бледен как мел, глаза у него покраснели и слезились, а руки дрожали мелкой дрожью.

После короткого обмена приветствиями, гость и хозяин сразу же перешли к делу. Чокнутый Профессор торжественно протянул Мустафе небольшой металлический чемоданчик.

Мустафа поставил свой портфель на пол, обеими руками принял чемоданчик, поразивший его своей тяжестью, и спросил:

— Можно открыть?

— Конечно! — улыбнулся профессор. — Чтобы было удобнее, положите его вот на этот журнальный столик, на обоих замках код — три шестерки…

Мустафа ожидал внутри увидеть сплетение проводов, мигающие лампочки, кучу переключателей самой различной формы, но под крышкой обнаружилась лишь отполированная до зеркального блеска металлическая панель, на которой было одно небольшое электронное табло, один круглый переключатель и три кнопки: красная, желтая и черная.

На табло при помощи вот этих кнопок выставляется время: сначала часы, затем минуты. Если, к примеру, надо, чтобы взрыв произошел через десять дней, — выставляйте двести сорок часов. Вот эти две кнопки — установка таймера и кода, красная — немедленное срабатывание. Запомните восьмизначный цифровой код. Для удобства запоминания я взял простой ряд чисел — 12345678. Обратите внимание, на всякий случай на внутренней стороне крышки наклеена подробная инструкция.