— Но… Как? Откуда?.. — Петр растерянно таращился на него, по-прежнему сжимая кулаки.

— От верблюда, — Мишка, потянувшись, встал с лавки. — Тебя в палату проводить аль сам добредешь?

Мужчина, опустив голову и сгорбившись, лишь головой покачал.

— Ладно, бывай. Где найти меня, коль надумаешь чего, ты знаешь. На заводе увидимся, — попрощался он и, снова взглянув на кивнувшего в глубочайшей задумчивости мужчину, пошел домой.

Не думал Мишка, что встреча с Петром пройдет вот так… сложно. А сколько таких Петров и сколько потерянных детей, да и взрослых тоже сейчас по всей стране? Скольких война поразвела, порастеряла? А ведь он, Мишка, может помочь пусть некоторым из них воссоединиться, встретиться, отыскать друг друга… И пусть это будет десять, двадцать, сто человек — он уже не зря проживет свою жизнь. Улыбнувшись своим мыслям, Мишка шире расправил плечи и гораздо тверже и увереннее зашагал вперед. Наконец-то он знал, куда ему двигаться. Теперь он знал, зачем он живет.

Парень, улыбаясь, шагал по затихающим улицам города, чувствуя, как за его спиной расправляются и крепнут крылья. Крылья, которые он безжалостно смял когда-то в своих сомнениях и страхах, боясь оказаться непохожим на других людей и не видя им предназначения. И впервые за несколько безумно долгих лет у него в душе были покой и безмятежность.

Глава 16

Через день Петр шумно ворвался в цех, стремительно пересекая его, по пути отмахиваясь от буквально виснувшего на нем Михалыча словно от назойливой мухи.

— Отвали, паскуда, — в очередной раз отводя крутившегося возле него юлой бригадира, рычал он, выискивая налитыми кровью бешеными глазами Мишку. — Сгинь, сказал!

Отыскав взглядом парня, он, в очередной раз оттолкнув дергавшего его за рукав в бессильной попытке обратить на себя внимание бригадира, устремился к нему и, сходу ухватив за шиворот, развернул лицом к себе, прижав спиной к станку и хватая того за грудки.

— Да что ж ты творишь, ирод? — запричитал Михалыч, тщетно пытаясь оттолкнуть Петра от Мишки. — Зашибешь же парня! Отвечать я стану?

— Врал мне в больнице тогда? Аль нет? — разъяренным носорогом прохрипел мужчина, крепче стискивая робу в кулаках, так, что крепкая ткань предательски затрещала. — Отвечай! — встряхнул он парня.

— Ни разу не врал, — прямо глядя в красные, полубезумные глаза мужчины, спокойно ответил Мишка. — Не место здесь для разговора. Хошь, пойдем побеседуем, — и, выглянув из-за плеча мужчины, улыбнулся бригадиру: — Михалыч, все в порядке. Дело у нас. Ступай вон ребят успокой.

Петр, еще бесконечную минуту не отводивший бешеного взгляда от светлых спокойных глаз парня, кивнул и медленно разжал кулаки, пригладив топорщившуюся смятую робу у него на груди.

— Пошли побеседуем, — хрипло отозвался он и, не обращая никакого внимания на собиравшихся вокруг них встревоженных рабочих, подтолкнул Мишку вперед себя по направлению к выходу из цеха.

Михалыч снова подскочил к ним, уцепившись уже за Мишку.

— Куды собрался-то, ась? А работать кто станет, ась? У тебя время рабочее! Вот опосля работы и дела станут, а тута ты работать пришел! — оттягивая ему рукав, затараторил Михалыч. — Неча никуды ходить, работай вставай! А с этим, — махнул он головой в сторону Петра, — мы ща разберемся…

— Михалыч, да отстань ты уже! — выдернул свою руку из хватки бригадира Мишка. — Сказано тебе: дело у нас! Обед у меня, ясно? Отвали! Пообедаю с товарищем и вернусь! — и, сам ухватив Петра за рукав, потащил его к выходу из цеха.

Зайдя в душевую, парень оперся пятой точкой на подоконник и кивнул Петру на стоявшую подле высокую лавку:

— Садись, неча ноги гробить.

— Не врал, значит? — глядя исподлобья на Мишку, прохрипел Петр.

— Ни разу, — спокойно ответил ему Мишка. — Жив твой сын. Точно жив. Слабенький он, но живой.

— Где он? — снова бросаясь к парню раненым быком, прорычал Петр. — Где Костик?

— Пусти, — твердо взглянув в налитые кровью глаза, спокойно ответил Мишка, кладя поверх рук Петра свои ладони и посылая ему волну спокойствия. — Так разговора не будет.

Петр, постояв еще немного, чуть кивнул, выпустил парня и тяжело опустился на лавку, обхватив голову руками.

— Где Костик? — глухо донеслось до Мишки. — Он точно жив? Ты видел его? Как ты узнал, что он мой сын?

— Я не видел мальчика, и не знаю, где он, — спокойно ответил ему Мишка. — Я лишь могу сказать, жив он или нет. Когда ты до меня дотронулся, я увидел его нить… Не знаю, как объяснить… Нить есть, слабенькая, но есть. А значит, мальчик жив.

— А остальные? Олеся, девочки, Алеша? — с надеждой поднял на него глаза Петр.

Мишка в ответ лишь головой покачал.

— Мне жаль… Но их больше нет, — тихо проговорил он.

— А может… Может, ты плохо смотрел, а? — вдруг поднял большую голову Петр. — Как ты это делаешь? Рука тебе нужна? На! — протянул он Мишке свою руку ладонью вверх и взглянул на него умоляющим взглядом. — Смотри! Сколько надо смотри! Хоть вовсе ее отрежь, тока скажи мне, где они? Где их искать?

Мишка, посмотрев на Петра долгим взглядом, вздохнул и взял протянутую ему руку. Еще раз проверив всех детей и жену мужчины, убедился, что все мертвы, кроме самого младшего. Подцепив образ мальчишки, он попытался почувствовать, хотя бы в какой стороне он находится. По мере того, как он погружался все глубже и глубже, его начинало тянуть в одну и ту же сторону, сколько бы раз он ни пытался изменить свое положение. Для проверки он отходил от Петра в разные стороны, но направление, в котором его тянуло, не менялось.

— Мне карта нужна… — почти прошептал Мишка, глядя темными глазами на Петра. — Костик в том направлении… — махнул он рукой в ту сторону, куда его тянуло. — Я не пробовал так искать, но вдруг получится?

— Карта? Зачем? — удивился мужчина.

— А ты что думаешь, я тебе ходящий справочник, что ли? — возмутился парень. — Или всю страну до кочки знаю?

— Найду я тебе карту… — прохрипел Петр. — Но ежели соврал ты… сам закапывайся, и поскорее, — с угрозой посмотрев на