– Есть. Частично это можно проверить здесь. Но основнуючасть – только через Москву.

Настя замолкла и некоторое время шла задумавшись, поддеваяногами опавшие листья.

– Юрик, ты помнишь, что я говорила тебе вчера насчетгазет?

– В общих чертах.

– В стране только что произошли серьезные события. Мыоба с тобой помним, что в это время было в прессе. Советы дрались сАдминистрацией. А в Городе – удивительное единодушие, никаких склок, полноеспокойствие. Сразу после подавления путча горсовет тихо-мирно сложил своиполномочия и чуть ли не на блюдечке со словами вечной благодарности поднес кудаему велели. Я ведь не поленилась, пошла в процедурный корпус, там для ожидающихвсюду газеты валяются, чтобы в очереди не скучали, нашла и двухмесячной давностииздания. Все держится под контролем и управляется одной железной рукой. Ягуляла по Городу и смотрела на цены в коммерческих палатках: они ниже, чем вМоскве, и всюду примерно одинаковые. Разброс – в пределах нормы, в центре –чуть повыше, на окраинах – чуть пониже, как и должно быть при разумноорганизованном торговом обслуживании. Я читала в газетах рубрику «Дежурный поГороду сообщает». Юра, в этом Городе нет криминальной конкуренции. Тыпонимаешь? Я руку набила на таких анализах, я же их для всех округов Москвыделаю. И могу тебе сказать точно: в Городе одна мафия. Только одна. Но затонастоящая. Не организованная группа нахалов со стволами, а мощная структура,купившая на корню все органы власти и управления. Не исключено, что и органывнутренних дел. Даже наверняка, если это настоящая мафия. И вот что мнеприходит в голову. Если убийство Алферова не «московское», а, так сказать,«местного розлива», то его не раскроют никогда. Все наши с тобой жалкие попыткичто-то предпринять приведут только к одному: у ребят из розыска будутнеприятности. Они все могут быть поголовно честными, достаточно лишь одногокупленного мафией начальника – и он перекроет им кислород. Они здесь живутсвоей жизнью, она как-то устоялась, она всех устраивает, народ, по-моему, всемдоволен. И вот появляемся мы с тобой и начинаем путаться под ногами. И пользыот нас никакой, кроме вреда.

– А если убийство все-таки заказное?

– Ты сам-то веришь в это?

– Если честно, то теперь уже не очень. Ребята три днябьются, без халтуры, как следует – и ничего, ни малейшего намека. А жизньпоказывает, что в этих случаях «намек» просвечивается уже в первые сутки.Другое дело, что раскрыть практически невозможно, но сам факт «заказа» бываеточевиден.

– Есть еще один вариант. Убийство Алферова – не заказное,но и не дело рук местной мафии. Некий случайный эксцесс. Может быть, твойГоловин недалек от истины, и все дело в этих дурацких пари. Только не с моимучастием. А может быть, в Городе завелась какая-то преступная группировка, несвязанная с главной мафией, и бедный Коля совершенно случайно наступил им намозоль. Тогда у нас есть шанс раскрыть преступление и не сломать при этомруки-ноги ни себе, ни местной милиции.

– Ну, ты даешь, Аська! – Коротков остановился иповернул Настю к себе лицом. – Не далее как вчера ты меня уверяла, что нехочешь иметь дело с Городским уголовным розыском, что ты на них обижена. Асегодня печешься об их благополучии, словно они тебе лучшие друзья и родныебратья. Что с тобой? Простила или передумала?

– Не простила и не передумала. Но это совершенно разныевещи, Юрочка. Мои личные взаимоотношения с Сергеем Михайловичем и еговедомством – это вопрос несходства характеров и мировоззрений. Я ему неподчиняюсь, я нахожусь в отпуске, и меня очень трудно заставить им помогать,если я сама не хочу. Ну разве что официально отозвать из отпуска и отдатьприказ на уровне высокого начальства. А подставлять их под удар своимидействиями – это уже некрасиво. Мы с тобой – не инспекция по личному составу,чтобы выяснять, кто берет деньги от мафии, а кто – нет. Согласен?

– Пока не знаю, – честно ответил Коротков. –Я в таком ракурсе этот вопрос не рассматривал.

– А ты рассмотри. Подумай о том, что я сказала,поговори с местными ребятами. Может быть, тебе стоит убраться отсюда, пока непоздно, раз твоя версия все равно не подтверждается. Пусть живут как хотят. Небудем мы лезть не в свое дело. В общем, решай.

– Хитрая ты, Аська. Напридумывала черт знает что,понастроила умозаключений, а решать – мне.

– Ты же мужчина, – примирительно улыбнулась Настя.

– О! Вспомнила! Как обижаться на то, что тебя женщинойсчитают, так ты – первая! С логикой у тебя что-то не того, подруга.

Настя подняла на Короткова полные тоски глаза, вдруг ставшиеогромными заледеневшими озерами.

– Я бога молю, Юрочка, чтобы убийство не оказалосьсвязанным с городской мафией. Потому что мне страшно становится, когда я думаюо том, что с нами сделают, если мы, пусть даже случайно, подберемся к разгадке.Мафия-то одна, это и есть самое опасное. Некому будет жаловаться, не у когопросить защиты. Если бы хоть конкуренты были, мы бы выкрутились. А так… Может,я и офицер с Петровки, 38, но я еще и человек, умеющий просчитывать варианты. Ия боюсь, Юра. Ты даже представить себе не можешь, как я боюсь этой монолитнойединовластной мафии. Я свои силы оцениваю трезво. Реакция у меня – не очень, даи вообще я умею только работать с информацией. Я с ними не справлюсь. Ну да, ятрусиха. Да, я достойна всяческого порицания. Но я прошу тебя, Юрочка, я умоляютебя, подумай над моими словами и прими решение.

– А что, если Колобку позвонить, посоветоваться?

– Ну правильно. Я – баба, ты – мужик, зато он –начальник, – рассмеялась Настя, но как-то невесело.

Но до звонка Гордееву дело не дошло. Потому что на следующееутро в Горотделе Коротков узнал нечто такое, что заставило его призадуматься.

«Этот человек, которого я так старался позабыть и которыйкак раз по этой причине вторгался в мою память снова и снова, как навязчиваяпесенка или броская фраза рекламы, которую повторяешь против собственной воли,этот человек начиная с сегодняшнего дня больше не будет меня тревожить. Я самтак решил.

Ханин».

Текст отпечатан на машинке, листок сложен пополам, внутри –фотография Николая Алферова. На конверте – адрес Городского управлениявнутренних дел. Штемпель вчерашний – 28 октября.

Коротков остолбенело разглядывал послание и фотографию.

– Откуда это взялось?

– Получили вчера вечером, – ответил Головин. Поего лицу было видно, что он и сам удивлен не меньше Короткова, но стараетсявиду не показывать.

– Кто такой Ханин?

– Ханин Борис Владимирович доставлен вчера в морггородской больницы. Самоубийство. Выпил пятьдесят таблеток люминала. Обнаружену себя дома двоюродной сестрой, которая пришла поздравить его с днем рождения иоткрыла дверь своим ключом.