Прибежав на мой крик и увидев меня одного, без Мэтта, она схватила ключи от старого мощного «Доджа», принадлежавшего Рексу, втолкнула меня в машину, яростно нажала на педаль, и мы помчались, взрывая комья грязи. По дороге я ей обо всем рассказал, и о птицах тоже. Лгать не было смысла, я понимал, что обмануть мисс Эллу невозможно, и она только плотнее сжимала губы, нога все сильнее жала на педаль, а суставы на пальцах рук побелели. В какой-то момент я взглянул на спидометр: мы мчались на скорости сто двадцать километров. Вот мы приехали в больницу, и дама за стойкой сказала, что да, госпитализирован некий Мэтью Мэйсон, но мы должны подождать, пока не закончится осмотр, а когда мисс Элла спросила, нельзя ли его увидеть, женщина резко ответила «нет» и рванула с места по коридору.

Ждали мы целый час. Мисс Элла сидела спиной к окну, положив сумку на колени, и не отрываясь глядела на стойку, закусив нижнюю губу, но никто не появлялся, и тогда она встала. Повесив сумку на плечо, она схватила меня за руку и повела к стойке, а потом, все так же молча, мы обогнули стойку, и она нажала на большую красную кнопку. Открылись двери, и мы вошли. В конце первого коридора на полу лежала толстая чернокожая женщина, вся залитая кровью, а вокруг суетилось несколько врачей. Мисс Элла прикрыла мне глаза ладонью, мы повернули направо и пошли по другому коридору, но здесь нас ожидало зрелище не лучше. На полу соседней палаты лежали два подростка примерно моего возраста, и вокруг них столпилось столько же врачей. А в третьей развалился широкоплечий белый человек с огромным животом. Кто-то срезал с него скальпелем грязный рабочий халат и бросил потом в кучу такой же грязной одежды на полу, а потом врачи закрыли его тело и лицо простыней.

– Господи Иисусе, – прошептала мисс Элла, – помилуй его!

Мы дошли до угла и снова повернули еще в один коридор, а потом спустились вниз по лестнице к другому входу, прошли мимо кладовой, битком набитой шприцами, бандажами, бутылками разной формы, размеров и цветов. В углу коридора стояли носилки, а на кровати лежал охваченный неудержимой дрожью мальчик.

Я дернул мисс Эллу за руку.

– В чем дело, малыш? – огрызнулась она, но я указал на мальчика.

– О, Мэтью, милый ты мой…

Она села на вращающуюся круглую табуретку, которой пользуются врачи во время осмотра, и наклонилась над Мэттом, а я стоял рядом и смотрел на них. Он был покрыт простыней, и его трясло от холода. Лицо побледнело, и кроме нижнего белья на нем уже ничего не было: с него сняли верхнюю одежду. Мисс Элла просунула руку под простыню и вытащила его побелевшие пальцы, ладонью обхватила его голову, и слезы потекли у нее по щекам.

– Мэтью! Мэтью, ты меня слышишь, мой дорогой мальчик?

Мэтт кивнул, и дрожь немного утихла. Голос мисс Эллы мог успокаивать. Она, схватив за руку, подвела меня поближе.

– Такер, мы должны вместе помолиться о твоем брате.

– Да, мэм.

– Господи, Ты видишь, что мальчик сей ранен. Мы все ранены и страдаем. Изыми из наших сердец страх. Укрепи в нас силу духа, любовь и здравый рассудок.

И она положила руку на голову Мэтта.

– Вот он, Господи, у колен твоих. Осени его покровом своим. Вверяю жизнь его твоей могущественной длани, – тут она и меня подтащила поближе, – и жизнь этого мальчика тоже. Осени их обоих защитой твоей. Сотвори то, что мне непосильно. Будь им защитой и покровителем, огради от ущерба их драгоценные души. Аминь. – и она изо всех сил сжала наши ладони. – Аминь!

– Аминь, – повторили мы вместе.

Я подхватил за ней это слово громко и покаянно: я раскаивался в том, что сквернословил и что убивал тех несчастных птиц.

– М‑м‑мама Элла? – Мэтт открыл глаза.

– Да?

– Мне в больнице не нравится. Можно мне домой?

– Да, мне здесь тоже не нравится. – и мисс Элла коснулась пальцем его носа.

Она повернулась, чтобы встать, но тут к нам подошла высокая блондинка в длинном белом халате, держа в руке рентгеновский снимок.

– Мисс? Вы мисс Элла Рейн?

– Да, – решительно и твердо ответила мама Элла.

– Вот рентгеновские снимки Мэтью. Никаких увечий, имеющих постоянный характер. Просто немного ушибов и большая шишка на голове. Опасности для жизни нет, – и докторша улыбнулась, – недолгий постельный режим и порция мороженого пойдут ему на пользу.

Мисс Элла с облегчением вздохнула, а потом добавила, взглянув на дверь:

– А у вас тут так много дел!

– Да, но все же это не то, что произошло недавно, когда у шофера грузовика случился инсульт и машина пересекла разграничительную полосу, а потом врезалась в «Линкольн», в котором ехала бабушка с двумя маленькими внуками. Ужас, что творится на дорогах!

Мисс Элла, схватив нас за руки, быстро направилась к выходу, но на полпути остановилась, кивнула, что-то пробормотав, и, повернув обратно, подошла с нами к двери одной из комнат. Там лежала на операционном столе женщина, и врачи зашивали ей что-то повыше груди.

– Мисс Элла, они зашивают ей место, где она носит всех своих знакомых?

– Да, дитя мое, да, они зашивают это самое место. – И, опустив голову, произнесла: – Господи, и здесь потребна помощь твоя. У трона твоего много места для прибегающих к помощи твоей. Пожалуйста, сотвори благо и помоги этой женщине исцелиться. И, прежде всего, сердцу ее!

А потом мы подошли к палате, где на столах лежали двое детей с закрытыми глазами, а рядом сновали доктора и сестры. И мисс Элла указала на дверь:

– И здесь, о Господи, необходима помощь твоя!

И, наконец, мы подошли к двери палаты, где на столе лежал большой, грузный белый мужчина в халате. Не могу сказать, был ли он тем самым человеком, которого я уже видел, потому что на лице его была простыня. Была видна лишь кисть левой руки, и на пальце блестело простое золотое кольцо.

– Господи, и здесь ты нужен, – проговорила мисс Элла, склонив голову, – но, может быть, ты еще больше нужен в доме тех, кто вскоре узнает о его кончине…

Мисс Элла была чуть выше полутора метров, но в тот день она возвышалась над всеми нами, включая Рекса.

Мы вышли из больницы. Она подвела нас за руки к машине, которая стояла на парковке, велела нам поосторожнее влезть и усесться, и мы поехали домой, тесно прижавшись друг к другу. Она ни словом не обмолвилась о мертвых птицах, но на следующий день они все были похоронены, и так, как следует. С молитвой и со слезами раскаяния. Мы даже рассыпали немного зерна для тех, кто вдруг, возможно, снова прилетит на это место.

* * *

Пока я шел со своим рюкзаком, набитым спортивной одеждой, к машине, то помнил и видел в воображении только эту картину из прошлого: Мэтт лежит, один, весь дрожа, на больничной постели, – навязчивое видение, и мне хотелось поскорее отделаться от него, а не везти с собой в Джексонвилл. Открыв дверцу машины, я оторопел: на заднем сиденье устроились Кэти и Джейс.