— Да, хорошо, — спешно закивала я, запахивая на себе дорогую беличью шубу, расклешенную книзу наподобие платья. Да я на все, что угодно готова, лишь бы не прозябать здесь в одиночестве. Охотник достал для меня теплую шапку, сапоги, несколько теплых платьев, варежки, шубу и даже шарф! В этом я точно не замерзну, хотя рядом с Дейвом можно об этом не беспокоиться — с его даром можно хоть голым по морозу бегать. — Я готова! Идем?!

— Стань невидимой, — с насмешливой улыбкой напомнил Дейв. Я засмущалась, поняв, как выгляжу в его глазах: наспех накинула на себя одежду и в таком виде готова бежать куда угодно, позабыв обо всем на свете. Вновь применив свой дар, я заметила, что охотник немного растерялся, потеряв меня из поля зрения. — Держи меня под руку, — уже более серьезно попросил он и заметно расслабился, когда моя невидимая рука коснулась его локтя, неловко обхватывая его. Дейв засунув свои руки в карманы куртки, тем самым крепко прижав мое предплечье к своему боку.

Впервые за несколько месяцев я вышла на улицу, покидая дом охотника.

Как приятно хрустит снег под ногами! Оказывается, я уже позабыла, каково это — идти по улице, вдыхать морозный воздух, да попросту не быть запертой в четырех стенах! Я держала Дейва под руку, и вместе мы шагали в центр города. Солнце уже давно село, занесенные снегом улицы освещали фонари, и я смогла любоваться ночным городом. Широкие улочки были украшены к новому году, везде, куда ни глянь, сверкали праздничные фонарики и магические гирлянды, во многих дворах стояли украшенные ленточками деревья, а народ стекался на главную городскую площадь.

Это был самый центр магического города, и представлял он из себя огромное прямоугольное поле, в центре которого росла поистине гигантских размеров ель. Конечно, сегодня её пушистые ветки были не только перевязаны разноцветными ленточками, но и украшены фонариками, гирляндами и даже маленькими магическими шариками. Людей здесь было столько, что яблоку негде упасть! Звучала веселая музыка, раздавали бесплатные сладости и булочки, а при виде лотка с разноцветной сладкой ватой у меня прям таки глаза загорелись! Вот только она не бесплатная, за неё придется платить, а в состоянии невидимости купить что-то — нереальная задача.

Дейв ещё крепче прижал мою руку к своему телу, боясь потерять в толпе. Мне оставалось лишь быстро семенить за ним, чтобы не отстать и не споткнуться.

— Это что такое?! — перед нами буквально из ниоткуда вырос Бернард, перекрывая дорогу. — Ты зачем её притащил?! — зло прошипел он, кивая на меня.

— Успокойся, — как можно спокойней ответил охотник, — её никто не видит, а если ты не будешь орать, то и не увидят.

— Ей здесь не место, — прозвучало намного тише, но все с теми же нотками ярости и раздражения. — К чему эти риски?!

— Ей надо проветриться! Праздник на носу, а Ро сидит взаперти! Что мы, нелюди какие-то?!

Я заметила, как после этой фразы щека ругару непроизвольно дернулась. Видимо, аргумент подействовал, так как он ушел с дороги, позволяя Дейву утащить меня ещё глубже.

— Значит, слушай, — едва заметно шевелил губами охотник, чтобы никто не заподозрил его в сумасшествии и разговорах с самим собой, — я должен выступить. Это займет минут двадцать, не больше. Все это время ты будешь стоять здесь, — он указал на небольшую палатку с пряниками, леденцами и конфетами. — Покушай, но никуда, слышишь? Никуда не уходи! Чтобы пришел, и ты была на месте, хорошо?

— Да! — закивала я, но Дейв этого не увидел. — Спасибо тебе за праздник! Я очень благодарна.

— Да не за что, — улыбнулся охотник, нехотя отпуская мою руку. — Будь здесь, хорошо?

— Она будет здесь, — твердо заявил Бернард, вновь появляясь как черт из табакерки. — Я присмотрю.

Дейв коротко кивнул и ушел, растворяясь в толпе, а мы с ругару так и остались стоять вдвоем.

— Сахарную вату будешь? — устало вздохнул он, заметив, с каким обожанием я смотрю на девушку, поедающую зеленое облако в нескольких шагах от нас. Я смутилась.

— У меня нет денег, — твердо ответила, давая понять, что платная часть праздника для меня закрыта. Клянчить деньги у Дейва мне попросту не позволяла гордость, а своих никогда не водилось.

— Я заплачу, — просто предложил Бернард, смотря куда-то в сторону.

— Нет! — отчеканила я, направляясь к палатке со сладостями.

— Да брось, — рассмеялся ругару, нагоняя меня. — Я же вижу, с каким обожанием ты на нее смотришь, а стоит эта вата сущие гроши. Мне не сложно тебя порадовать.

— Почему вы должны меня радовать? — удивилась я, незаметно беря из палатки пряник. Праздничное угощение исчезло, стоило ему оказаться у меня в руке, и уже через секунду я наслаждалась рассыпчатой сладостью. У Дейва в доме в основном мясо да овощи, реже появляются фрукты, а вот сладкого почти нет. Этой ночью я должна наесться вдоволь, так, чтобы в ближайшие дни вспоминать новогодние угощения с улыбкой.

— А почему я не могу порадовать девочку-сироту? — вопросом на вопрос ответил Бернард. Его слова неприятно резанули слух, я почувствовала обиду и желание прекратить общение.

— С чего вы взяли, что я сирота? — прозвучало довольно резко, но справиться с эмоциями я не смогла. — Я верю, что где-то у меня есть семья, которая ищет и ждет меня!

Ругару некоторое время помолчал, наблюдая за тем, как я уплетаю пряник, и тихо произнес:

— Я не хотел тебя задеть. Просто Дейв занят, общаться ты можешь только со мной, денег у тебя нет… Вот и решил скрасить новогодний вечер.

Он меня жалеет. Ругару, монстр, людоед жалеет меня. Его мотивы неприятно обожгли душу, вызывая протест и желание развернуться и уйти, но я обещала Дейву ждать здесь. Жалость — одно из самых противных чувств, особенно, когда его испытывают по отношению к тебе. Я не нуждаюсь в том, чтобы жалеть меня и пытаться накормить сладостями, как какого-то потерявшегося ребенка! И тут пришло отчетливое понимание: для Бернарда я и есть потерянный одинокий ребенок.

Отвернувшись от мужчины, я жевала сладкий пряник, почти не чувствуя вкуса. Слезы душили меня, но давать им волю нельзя. Так вышло, что я потеряла память и оказалась вдали от дома, но все обязательно наладится, я это знаю. Моя семья найдет меня, заберет домой, и я все вспомню. Непременно.

Постепенно эмоции утихли, а Бернард, к счастью, больше не делал попыток поговорить. Получалось у него плохо, лучше пусть молчит.

Вдруг на дальнем конце площади началось какое-то движение. Присмотревшись, я увидела высокую трибуну, а на ней знакомую фигуру Дейва. Охотник усилил свой голос магией и начал торжественную речь. Сейчас, выступая перед огромным количеством людей, он стал совсем другим. Не тем мягким и задумчивым парнем, каким я привыкла видеть его дома. Дейв выглядел сильным, решительным и уверенным мужчиной. Его громкий низкий голос разносился по площади, пронизывая каждый сантиметр пространства.