Лаирэ обернулся и увидел, что мужчина мягко прикрыл за ним дверь.

«Значит, смотреть сердцем», – подумал он и шумно выдохнул.

На первый взгляд казалось, что главное в этом саду – дерево. Тем более, цветы похожи на лилии, и сочный оранжевый цвет напоминает пламя. Но во-первых, уж больно очевидно. А во-вторых, неясно, что с этим делать.

Лаирэ дважды обошел сад. Сначала сосредоточился на дереве, рассматривая гладкий ствол и ветви, а затем вглядывался в клумбы по краям, пытаясь определить, есть ли в посадке какая-то закономерность. По цвету и форме всё казалось хаотичным. Некоторые растения повторялись по нескольку раз, некоторые встречались лишь раз.

«Возможно, имеет значение сезон, когда они цветут, или местность», – подумал Лаирэ. Только он в растениях совсем не разбирался и определить бы все равно не смог.

«А возможно, надо копать глубже». Присев на корточки, он стал вглядываться в землю. В каждой из клумб она была однородно-черной и сухой. Непохоже, чтобы недавно сюда что-то сажали. «Значит, эту версию отбрасываем».

Выпрямившись, Лаирэ отступил и решил пройтись по галереям вокруг сада. Возможно, смена угла обзора или расстояния помогла бы увидеть то, что незаметно вблизи.

Из каждой галереи вело по одной двери, такой же, как та, через которую он вошёл. Все они были закрыты.

Лаирэ выглядывал из-за колонн, вставал на цыпочки и приседал. Сочетание цветов и вид на дерево получался разный, но никаких решений не предлагал.

Устав, полуэльф присел, облокотившись на одну из колонн, и закрыл глаза.

«Оринг, помоги мне!» – позвал он про себя и, несколько раз глубоко вдохнув, постарался успокоиться.

«Надо заснуть», – скомандовал он себе, но в голову, как назло, полезли непрошенные мысли. Сначала о том, как долго орден разрешит ему здесь находиться, и когда испытание будет считаться проваленным. Может, на сон и нет времени. Потом ему вспомнился Эрвин и его предсмертные слова, а затем мысли унесли к Эри. Даже если сестра в безопасности, передать ей бутон лучше раньше, чем позже.

«Бутон», – от этой мысли Лаирэ подскочил и бросился обратно к дереву.

Методично он стал перебирать ветку за веткой. Оранжевые цветы смотрели на него, как тысячи распахнутых глаз. От сладкого аромата начинала кружиться голова.

Он протянул руку и ближе к стволу нащупал маленький бледный бутон. Осмотревшись, Лаирэ понял, что такой на всем дереве был только один.

Отринув сомнения, он сорвал будущий цветок. В кулаке вспыхнуло, и когда он разжал пальцы, на ладони лежал продолговатый и идеально гладкий кусок золота.

Дверь за его спиной отворилась, и мужчина в пестром платье произнес наставительно:

– Будь осторожен. Магия этого артефакта так велика, что может убить любого смертного и даже бессмертного.

– Я должен передать его сестре, – проговорил Лаирэ, сжимая добычу.

Магистр ордена задумчиво потер идеально выбритый подбородок.

– Боюсь, единственный способ – это умереть.

Лаирэ бросил взгляд на левое запястье, где остался шрам от ножа другого магистра. Они с Эри связаны не просто кровью, а кровавой магией. Ему нельзя умирать.

«Должен быть другой выход», – подумал он, а вслух сказал:

– Спасибо вам, мне пора отправляться.

Мужчина кивнул, словно иного ответа и не ожидал, а когда они вернулись в зал, добавил:

– Твой волк ждет у ворот. Мы будем молиться духам предков, чтобы они помогали тебе на пути.

Не успел Лаирэ ответить, как свет факелов погас, и он остался один в темноте.

***

– Осторожно, впереди бревно.

Эри сжала острый локоть эльфа.

– Тебе не тяжело? – спросил он, перешагивая.

– Что именно?

Она убрала руку, и Хоакин на мгновение ощутил себя осиротевшим.

– Я не стал бы возиться со слепым, – заметил он.

– Так, – Эри резко развернулась, – не хочешь со мной – скажи прямо.

– Эр, я не...

– Но это не меня чуть не убила толпа фанатиков.

– Значит, все из жалости? – губы Хоакина неприятно скривились.

– Отойди правее, яма впереди, – пробурчала в ответ Эри.

Искоса глянув на эльфа, она определила, что обиделся. Как и другие, он не знал, что умер, а ей не хотелось торопиться с дурными вестями.

Одно в нем удивляло. Все мертвые, которых встречала, постепенно забывали подробности своей жизни. В сознании оставались только навязчивые, безумные идеи или отдельные воспоминания. Но Хоакин все помнил и даже есть хотел, как и она.

– Не злись на меня, Эр, – заговорил эльф. – Смириться со слепотой сложно. Особенно такому, как я.

– Какому? – спросила она.

Хоакин рассказал, что родился двадцать два года назад в Филдбурге. Мать была приближена к королю и не могла сама заниматься воспитанием, а потому отдала другим эльфам. Это считалось в порядке вещей, но к белоголовому мальчику с самого начала возникло особое отношение. Его редко бранили, и кусок он всегда получал самый лучший. Когда подрос, заслужил первое место на соревновании по стрельбе из лука, а из всех увлечений предпочитал охоту, что не одобрялось советом друидов, но в итоге никто ничего не предпринимал.

– Представь, – рассказывал он, – ты носишься по лесам за редкими животными и не ради еды, а лишь развлекаясь. И никто не может тебя остановить. Только мать, разве что. Но она погрязла по самые уши в политике. У меня была целая банда из детей знатных эльфов. Мы жили, ни о чем не задумываясь. И вдруг слепота. Никого из прежних друзей я так и не смог найти. И даже где мы, толком не представляю. Ясно, что в Лансии, но по какую сторону границы?

– Мы далеко от Филдбурга. Очень, – ответила Эри. – И это все, что пока могу сказать.

– Мне собеседника рядом уже достаточно, – Хоакин улыбнулся. – Но я не хочу, чтобы ты чем-то жертвовала ради меня. Ты же куда-то шла с теми, как говоришь, фанатиками.

– К Арго, который якобы обещал всем спасение. Я в это не верю, и присоединилась к ним скорее чтобы хоть куда-то идти.

– Никогда не слышал про Арго, – заметил эльф. – Но тебя понимаю.

– Знаешь, – задумчиво проговорила Эри. – Я всегда так боялась одиночества, что намеренно закрывала глаза и не хотела видеть, кто передо мной. Даже если знала, что человек вор и убийца, для меня имело значение лишь то, что ко мне он