постоянно, вкус ее губ ничем не перебить. Кожа, волосы, голос – все это так ярко маячит в сознании, что недолго и свихнуться, потерять рассудок.

Я правда к этому близок как никогда.

В прошлый раз я оставался на плаву потому, что меня топило ненавистью, а сейчас… любовь выжигает.

– Что ж… я и правда пойду и набью ему морду.

– Ты серьезно, Макс?

– Я еще никогда не был таким серьезным. К черту все.

– У тебя проблемы будут.

– Одной больше, одной меньше…

Кривлю лицо, когда чувствую вибрацию из заднего кармана. На экране имя знакомого, который работает в частной больнице.

Не вовремя он звонит, конечно. Настрой сбивает.

Но под ложечкой начинает противно сосать, а к желудку подкатывает изжога. Скверное предчувствие.

– Слушаю, Альберт.

Он говорит быстро, но четко. А у меня земля уплывает из-под ног. Мышцы слабеют и только успеваю, что присесть.

Горло разрывает сдерживаемый мною вой.

В глазах чернота, и верить в случившееся отказываюсь. Истошно хватаюсь за какие-то здравые ниточки, ведь сказанное не может быть правдой.

– Скинь мне адрес. Я сейчас приеду.

_______________________________

*** История Милы и Глеба в двух частях: «Просто друзья» и «Статус – все сложно»

глава 31

Оля.

За несколько часов до…

Оскар опаздывает, а это ему несвойственно. Я измеряю огромный зал в его квартире шагами, скрестив руки.

Заготовленная речь в голове кажется ужасной, да и сама я чувствую себя не лучше.

Постоянно думаю о Максе, не могу не думать. Как он? Что делает? Что чувствует? Невыносимо. Изнутри каждый раз кто-то острым лезвием полосует, стоит вспомнить его глаза, когда сказала, что ухожу. Снова.

Находясь в своих раздумьях, даже и не услышала, как повернулся ключ в замке. Только по напряженной спине поняла, что кто-то смотрит на меня, не отрываясь. Проникает под кожу.

В ногах тут же появляется слабость, и повернуться боюсь. В носу столько чужого запаха, что можно задохнуться. Когда-то он мне нравился, а сейчас лишь тошнота одолевает.

Господи, я не представляю, на что иду. До этой минуты казалось, будет легче. Мне же нравился Оскар, я думала, что любила его. А сейчас… Я и правда готова выйти за него замуж? Даже ради нашего ребенка?

– Ты уже пришла? – безразлично отвечает Брандт.

А у меня по внутренностям разливается мерзкое чувство какой-то неправильности и искусственности. Постановка, в которой вынуждена принимать участие.

Оскар, чуть пошатываясь, идет на меня, и я против воли отступаю. Его энергия всегда казалась мне тяжелой, даже подавляющей, а сейчас все эти ощущения ускоряются и увеличиваются.

Его мускусный одеколон заползает через ноздри, не давая дышать.

Хватаюсь за спинку дивана, чтобы почувствовать хоть какую-то опору.

– С тобой все в порядке? – Оскар обдает меня алкогольными парами.

Он пил. Немного, но одной рюмки достаточно, чтобы я по-настоящему запаниковала.

Еще и тошнить стало в разы сильнее. Словно я сама выпила этот алкоголь и организм, не приняв дозу, начинает выталкивать из желудка жгучую жидкость.

– Ты пил.

– Прости. Немного расслабился. Последние дни выдались на редкость гадкими, – он отходит от меня и снимает с себя пиджак, закинув тот на диван. Прежде Оскар никогда так не делал. Он на редкость щепетилен в вопросах аккуратности и порядка.

Что-то произошло с ним. Или происходит. Это заставляет чувствовать себя в еще более тесной ловушке.

– Ты хотела поговорить, – кричит, поднимаясь на второй этаж.

Я, медленно переставляя ноги, иду за ним. Мне не хочется оказаться с Оскаром в спальне, но он туда направляется, а снова ждать его внизу… не выдержу. Правда так давит на меня, что невольно к земле склоняюсь.

Поднимаясь, слышу, как падает одежда, как включается вода в душе и громкий хлопок двери.

Это, надо сказать, бьет по самолюбию.

Вместо того чтобы выслушать меня, Оскар практически игнорирует. Снова некстати думаю о будущем, которое я все же расписала. Готова ли я мириться с таким поведением? Даже ради ребенка?

А каким бы был Макс отцом?

От последнего вопроса самой себе прижимаюсь к стене и закрываю рот рукой. Нужно эти мысли вырвать с корнем, чтобы они и не думали возвращаться. Ведь это как снова и снова раскрывать рваную рану и тянуть ее концы в разные стороны. Больно, мучительно, до слез.

Вода за стенкой не стихает, а я так и остаюсь ждать его за дверью спальни.

Я ни в коем случае не могу сказать, что Оскар был со мной когда-то груб или не ласков. Даже наоборот, в моменты близости он всегда отличался от того Оскара, который просыпался со мной в постели по утрам.

Поэтому в голове у меня полная неразбериха из того, каким я его помню, и того, каким вижу его сейчас. Закрытым, отстраненным, холодным. Он чужой мужчина. Но под сердцем у меня его ребенок. Возможно, сын. Я так чувствую.

Но все же я уверена, что из Брандта выйдет неплохой отец.

– Ты так и не зашла? – пугает.

Я неловко дергаюсь, и это не остается незамеченным. Между нами царит такое напряжение, что и слово боюсь сказать, чтобы здесь не взорвалось все. И спокойствие Брандта тоже напускное.

Его спина сплошь в забитых мышцах, а движения резкие. Как выброс змеи в момент атаки.

– Мне сложно, – решаю сознаться.

– Отчего же? – смехотворные нотки в его голосе как тысячи пулек, врезающихся в мое горло. Спирает дыхание и становится страшно. И рядом с ним стоять, и в глаза смотреть.

Не проходит ощущение какой-то игры. Или больше… Оскар о чем-то знает, может, догадывается.

Эту мысль даже допустить боюсь. Я поступила нечестно по отношению к Оскару,