— Ария, — выдохнул Киллиан хрипло, прижимая меня ближе. Я на миг испугалась, когда почувствовала чужое дикое возбуждение через ткань юбки, но быстро сдалась под напором непрекращающихся поцелуев.

Трудно не понять, насколько Киллиан нетерпелив до ласк и прикосновений: он смотрел на меня жадно, а зрачок заволок светло-серую радужку — там снова горела бездна. Я уверена, Киллиан видел тоже самое — и мое безумие, и желание, разрывающее изнутри. Мужчина спустился ниже, поцеловал мою шею. Прикусив кожу, из-за чего я вскрикнула, спустился влажными поцелуями еще ниже: на сгиб плеча, на ключицы… О господи.

— Господин Аспид, — вдруг раздался голос госпожи Луиз. Женщина тут же ойкнула, а я моментально залилась краской, осознавая за каким занятием нас застукали.

А Киллиану все равно: он довольно мурлыкнул мне в шею, наслаждаясь моей робостью и краснотой кожи, впился в бедра еще сильнее, наверняка оставляя на них синяки и холодно приказал, не прекращая выцеловывать бьющуюся жилку на шее:

— Позже, Луиз.

— Киллиан, — испуганно прошептала я, сгорая от стыда. — Отпусти. Сейчас же!

И безапелляционное:

— Нет.

Я уперлась руками в каменную грудь, но куда там!

— Но господин Аспид, — совсем уж дрожащим голосом пролепетала домовая. — Вас ожидает советник Кан.

— Подождет. Выйди. Живо.

Киллиан поддел ладонью мою шею, притянул лицо ближе, вдыхая запах моих волос, поцеловал висок, зажмуренные глаза, губы…

— Но там… там чрезвычайная ситуация…

Киллиан тяжело вздохнул и отстранился, наконец-то дав мне нормально вдохнуть воздуха. У меня горело все: вплоть от кончиков ушей до самых пальцев ног. И мужчине это невероятно нравилось: его глаза стали совсем черные, когда он оглядел учиненный им беспорядок.

Волосы ужасно растрепались, губы распухли от поцелуев, юбка задралась… и приоткрывала кружево чёрных чулок, обтягивающих мои бледные бедра. Киллиан расставил руки по обе стороны от меня и впился пальцами в стол. До побеления кожи, до скрежета ломаемого дерева!

— Это что такое, Арриия?! — тихо спросил мужчина, мрачно разглядывая мои ноги.

— Чу-чулки, — испуганно ответила я, напрочь позабыв о госпоже Луиз. Потому что по окну стремительно начал бить град, а по стенам пополз иней! И вдруг стало как-то очень-очень страшно — мага напротив постепенно поглощала тьма.

Киллиан прикрыл глаза, глубоко душа. И спустя несколько секунд оглушающей тишины, меня безмолвно подняли на руки и понесли на выход.

— До свидания, госпожа Луиз, — смущенно пробормотала я домовой, мимо которой мы проходили.

— До свидания, госпожа Ария.

Лица домовой я не разглядела, но была уверена: та тихо и задушено смеялась!

— Чулки, — хрипло повторил Киллиан, стремительно спускаясь на первый этаж. И следующие его слова прозвучали как-то угрожающе: — Как только я вернусь, ты обязательно покажешь мне их, душа моя!

— Оообязательно? — мой язык заплетался. Щеки горели, а еще я мысленно проклинала Энни с ее превосходными модными идеями!

— Обязательно!

Меня выбросило в Гоэль максимально незаметно — секунда, и я уже валялась у себя в кровати: такая же красная, как атласная ленточка от подарка.

* * *

Валтиар, Королевство Эленейрос.

Советник Кан.

Зимний воздух был на редкость теплым и серым; туман легким поцелуем коснулся его щеки. Когда господин Кан приблизился к лошади, она наклонила голову, будто признавая в нем своего хозяина или даже друга. Черная лошадь изучала мужчину большими одухотворенными глазами, и советник короля задумался о другом взгляде — непроницаемом, белом, наполненным такой же пустотой, как пространство меж звезд. Что его пугало больше всего? Была ли то смерть или же нечто более ужасное — всепоглощающая бездна, не знающая ни пощады, ни человеческого тепла?

А когда-то тот взгляд был совсем иным… детским, наивным, добрым. Подумать только. Советник хорошо запомнил его, даже иногда просыпался посреди ночи, увидев тот взгляд во сне. Его мучали кошмары, изводя и показывая, каким мальчик был раньше. Но он больше не был тем мальчиком. Господин Ешихиса Кан вспомнил свое отражение в мертвых, бездушных глазах Аспида — и насколько же иным отразился он сейчас в глазах этой доброй, ласковой лошади! Было ли то простое отличие теплого взгляда беззащитного животного от холодного пристального взгляда смерти?

Советник почувствовал, как воздух вдруг похолодел.

— В последнее время вы часто заняты, ваше высочество, — сказал господин Кан, не оборачиваясь.

— Ты оторвал меня от невероятно важного и приятного дела, Кан, — раздался сзади ледяной голос Аспида. — Надеюсь у тебя действительно что-то серьезное.

Господин Кан в последний раз погладил лошадь и обернулся, опираясь на обсидиановую трость. Заснеженная аллея королевского замка Арундел больше не казалась ему привлекательной.

— Да, господин Кайдзен. Вашему отцу стало хуже. По протоколу вы должны присутствовать в момент его смерти, чтобы принять королевскую силу.

Лицо Аспида было одной непроницаемой маской. Что господин Кан хотел увидеть в глазах этого уже взрослого мужчины? Горечь от потери близкого?.. Ликование? Упоение? Он сам не знал ответа на свой вопрос.

— Протокол, — усмехнулся кронпринц. — Как часто вы ему следуете, господин Кан?

Мужчина вздрогнул от намека. Всего один вопрос — а ему словно дали затрещину.

Советник отдавал себе отчет во всем, что происходило в эту злосчастную ночь: безликие коридоры Арундела, где уже давно не звучал детский смех, треск масляных ламп и восковых свечей, сопровождающих их по длинным коридорам замка, дрожащий с нотами облегчения голос королевского доктора… господин Кан помнил все, но воспоминания так и крутились перед его глазами…

* * *

Керчерск, Империя Шаттергард.

Двадцать два года назад…

— Себастьян Кайдзен! — донесся снизу голос учителя. — Где вас только носит? Пошевеливайтесь, Себастьян Кайдзен!

Мальчик обреченно оторвался от окна. Это был красивый зимний вечер. Дети, наряженные в снежинки, играли на площади, лепили снеговиков, смеялись и толкали друг друга в огромные сугробы. А это кто? Красная шапка, дорогой шарф с гербом герцогства… среди толпы вдруг показалась Фессалия Хэмилтон, странная девочка, которая часто присылала ему любовные письма.

Витрины были разукрашены разноцветными огоньками — пошлые ухищрения магов, пытающихся создать рождественское настроение. Те, кто любил Рождество — счастливчики или глупцы. Себастьян верил, что не являлся ни тем и ни другим.

Он нашел учителя в библиотеке. Приставная лестница высотой от пола до потолка шла вдоль высоких книжных полок. Учитель Кан стоял на середине ее, в дешевых тонких брюках мышиного цвета и в белоснежной рубашке, вероятно, зашитую сотни раз. Очевидно, господин Кан не мог позволить себе тратить деньги на одежду, в конце концов он являлся простым учителем. Не говоря ни слова, он указал на полки слева, мальчик подкатил туда приставную лестницу. Позади них, на длинном деревянном