– Надеюсь, что тоже. Спросите у нее.

– Обязательно. А какие, по-вашему отношения между профессором и Юлией Николаевной?

– И об этом лучше спросить их.

– Но пока я спрашиваю вас, Николай Александрович.

– Мне неприятен этот вопрос. Считаю, что к делу это не относится.

– Хорошо. Ваше мнение о профессоре Семенове. И напоминаю, что разговор неофициальный, протокол не ведется.

– По форме-то, да, а по сути… Вы же все равно обсудите это со следователем. Он, кстати, меня недолюбливает.

– За что?

– Хотел бы и я знать.

– Я спрошу, – пообещал прокурор. – А теперь важный вопрос. Пожалуйста, ответьте: способны ли, по вашему мнению, профессор или Рубцова на убийство?

– Я не знаю, – подумав, ответил Брянцев. – Это серьезный вопрос.

– Да я и жду серьезного ответа.

– Я не психотерапевт, я хирург. Мне кажется, что нет. Они нормальные люди, не маньяки. Ну, а вообще-то в каких-то обстоятельствах, я думаю, что даже мы с вами могли бы совершить что-нибудь подобное.

– Говорите за себя, – посоветовал прокурор. – Еще вопрос. Вы знали, что Смолянков собирается в пятницу на тот берег?

– Случайно знал. Я встретил его днем, спросил, как дела, как здоровье, он как-то советовался со мной как с врачом по поводу своих головных болей.

– И что он ответил?

– Сказал, что чувствует себя лучше и собирается погулять на том берегу, в Водкино.

– Спасибо за откровенность. У меня пока больше нет вопросов. Я поговорю с Кириллом Александровичем, надеюсь, что он изменит свое мнение о вас. Если, конечно, вам не показалось. Будьте здоровы.

– И вы.

Ермолкин вышел, а Брянцев несколько минут задумчиво глядел вслед уже исчезнувшей из виду длинной худощавой фигуре.

В Полянске Ермолкин неожиданно столкнулся с секретарем Утесовского сельсовета Югановым. Вместе с ним был высокий лысый мужчина, в котором Ермолкин опознал по описанию Лебедева.

– Здравствуйте, Николай Дмитриевич, – поздоровался с секретарем прокурор. – Не ожидал вас увидеть. А вы, я думаю, Лебедев Иван Сергеевич, – обратился он к лысому.

– Да, Иван Сергеевич пока живет у меня в Утесово. Видите ли, его задание никто не отменял, но в силу известных вам причин, ему неудобно жить в Полянске.

– Понятно, – кивнул Ермолкин. – А вы по какому делу?

– Честно говоря, прослышал о вашем приезде и хотел встретиться. Нужно обсудить одно дело.

– И кто это разболтал?

Юганов взял прокурора под руку и они пошли в сторону леса. Немного потерявшийся Лебедев постоял некоторое время, а потом пошел в сторону большой дороги.

– Ну вот, еще одного убили, – сказал заказчик браконьеру. – Кто это, интересно, сделал?

– Я-то откуда знаю?

– Ну, а что у вас там говорят?

– Да непонятно что. Есть разные мнения.

– Что-то ты темнишь. Меня-то ни в чем не подозревают?

– Скажете тоже. Конечно, нет.

– Мне не нравится, что сюда приехал этот дылда-прокурор. Боюсь, он что-нибудь разнюхает.

– Не так страшен черт, как его малюют, – махнул рукой браконьер. – Насчет его ума явно преувеличивают.

– Ну смотри, тебе виднее. Последняя шкура, кстати, была хороша. Вот твоя доля, держи.

Браконьер пересчитал и убрал деньги.

– Что теперь? – спросил он.

– Пока затаимся, – решил заказчик. – Пусть они разберутся с этой своей бодягой.

– Есть у меня один зверь на примете…

– Я же сказал – не сейчас, – рявкнул заказчик. – И чтоб никакой самодеятельности, понятно?

– Да не волнуйтесь.

– Ну, бывай, – попрощался заказчик.

– До новых указаний, – сказал браконьер, и они расстались.

Часа через три после разговора с Югановым Ермолкин решил пройтись. Свободное время, составлявшее часа два с половиной, Ермолкин решил посвятить Морфею. Он мало спал в последние дни и, будучи в Полянске на полулегальном положении, без колебаний позволил себе выспаться. По дороге на речку он решил завернуть к Таисии Игнатьевне. Он был уже недалеко от ее дома, когда ему повстречалась милая семейная пара с дочкой. «Наверняка муж и жена», – решил он, бросив на них беглый взгляд. Ермолкин оказался прав, – это были супруги Леонтьевы, Юрий Александрович, приятный бородач в очках и Наталья Павловна, дочь погибшего Кречетова, симпатичная женщина лет тридцати с небольшим. Особенно понравилась прокурору девочка лет десяти. Она очень вежливо поздоровалась с незнакомым дядей и хорошо поставленным голосом пожелала ему хорошего здоровья. Ермолкина растрогался до такой степени, что он полез в карман, отыскивать какую-нибудь конфету. Конфеты не оказалось, но он вынул яблоко и с улыбкой предложил девочке. Та вопросительно взглянула на родителей и, дождавшись кивка, поблагодарила за дар.

– Очень воспитанная у вас дочка, – заметил Ермолкин. – Все бы дети были такими.

– Я рада, Олег Константинович, что вы оценили Машу, – раздался за спиной веселый голос.

Ермолкин обернулся. Сзади стояли Таисия Игнатьевна Сапфирова и Ольга Павловна Арсеньева.

– А я к вам шел, Таисия Игнатьевна, – сознался прокурор.

– Чудесно. Здравствуйте, Юрий Александрович, Наталья Павловна. Маша, привет.

Все трое, особенно Манюня, тепло поздоровались с Таисией Игнатьевной и, обменявшись парой-тройкой фраз, пошли дальше.

– Вам понравилась Манюня? – поинтересовалась у прокурора Арсеньева.

– Милая девочка, э…

– Олег Константинович, – подсказала Арсеньева. – А вы знаете, какой она была год назад?

– Я здесь не был год назад. И какой же?

– Характер изменился на 180 градусов. Неужели вам следователь не рассказывал?

– Стоп, стоп. Что-то припоминаю. Да, говорил. Неужели это была она?

– Она, Олег Константинович, она, – заверила прокурора Сапфирова.

– Да, чудеса, – вздохнул прокурор. – Ну что ж, это к лучшему, Таисия Игнатьевна, и я бы хотел…

– Да никаких чудес, – перебила его Сапфирова. – Просто ее новый отчим врач-педиатр с большим стажем. Это плоды его воспитания.

– Все это очень интересно, – нетерпеливо проговорил прокурор. – Но я хотел бы с вами поговорить.

– О чем? – в глазах Сапфировой стояла безмятежность.

– Об убийствах. Конечно, и об остальном.

– Я пока не готова, отложим разговор.

– Вот вы как! А мне что прикажете делать?

– Вам нечем заняться? Помнится, в Луге вы умирали от скуки. Отдыхайте, смена обстановки пойдет вам на пользу. Да не лукавьте, Олег Константинович, у вас здесь много дел и есть над чем подумать.

– Когда же мы поговорим, Таисия Игнатьевна?

– Я дам вам знать. Пошли, Ольга.

И две дамы удалились, оставив Ермолкина в гордом одиночестве.

* * *

Пообщавшись с Арсеньевой, Таисия Игнатьевна вернулась домой. Войдя в комнату и сделав несколько шагов вглубь двора, она услышала тихий свист. Сапфирова удивленно обернулась. Со стороны огорода показались две головы: лейтенанта Скворцова и журналистки Авдеевой.

– Ну, вы даете! – выдохнула Таисия Игнатьевна.

– Это для конспирации, – радостно сообщил Кира Борисовна.

– Ну, заходите в дом, ищейки, – рассмеялась Таисия Игнатьевна.

– Почему ищейки? – обиделась Авдеева.

– Так просто. Ну, хотите – терьеры.

– Не хотим. Чаю хотим, – заявил Скворцов.

– Будет вам