уже тянуло на натюрморт!

– А вот и прокурор пожаловал! – расцвел в полубеззубой улыбке Дудкин.

Одной рукой он опрокинул невесть какую по счету стопку, в другой держал на вилке откушенный огурец.

– Откуда вы меня знаете? – хмуро спросил Ермолкин.

– Знаем-с, вот, – скромно опустил глаза Амфитрион Ферапонтович.

– Вы, я так понимаю, Редькин.

– Правильно догадались. Хотите с нами?

– Выпить?

– И тут в точку. Присоединяйтесь.

– Как вы, Елена Поликарповна? – повернулся прокурор к Ленке.

– Да я не против, – осторожно нащупывала почву Образцова, пытаясь угадать реакцию прокурора.

– Ну, тогда давайте, – согласился тот, садясь и снимая шляпу. – Я здесь полуофициально в качестве консультанта.

– Наш человек! – хмельным тоном восхитился музыкант Дудкин.

– Только не лезьте целоваться, – строго предупредил пьяницу прокурор.

– Да, Юра, не надо, – попросил Бецкий. – А то загремишь еще.

Они выпили, закусили. Редькин всё не верил, что прокурор действительно согласился пить с ними.

Ермолкин между тем выпил две стопки и не поморщился.

– Водка-то хоть качественная? – спросил он, вытирая губы.

– Вполне, – подал голос Покровский.

– Поверим на слово. А вы что скажете? – обратился он к молчавшему Никифорову. – Как вас зовут?

– Никифоров, – хмуро ответил тот. – Друзья Никишкой зовут.

– Прекрасно. Скажи, Никишка, как тут живется в деревне?

– Да неплохо. Выпить, закусить есть. Чего еще мужику надо?

– Знакомая философия, – кивнул Ермолкин. – А как насчет работы?

– Подвернется – отчего же нет?

Ермолкин с минуту молча смотрел на собутыльников, затем резко поднялся.

– Ну, мне пора, мужики. Если что – обращайтесь.

– А на посошок? – попытался задержать прокурора Редькин.

– Нет, мне пора, Амфитрион, – решительно отказался Ермолкин. – Рад бы, да дела. И не болтайте очень, что я с вами пил. Это, конечно, не страшно, но лишний раз чесать языками тоже ни к чему.

– Конечно, конечно, – ответил за всех Редькин.

– Мы будем немы, как рыбы, – торжественно выпрямившись, добавил Дудкин.

– Да и вы уж постарайтесь, Елена Поликарповна, – попросил Образцову прокурор.

– Я ни слова не скажу, Олег Константинович, даже под пыткой, – страстно заверила его матерая сплетница. – Разве что кто-нибудь из этих проболтается… – опытная Ленка уже готовила пути к отступлению.

Прокурор понял, что огласки не избежать, но в конце концов никакого серьезного урона его репутации нанести это не могло.

Попрощавшись с выпивохами, Ермолкин и Ленка двинулись в деревню. Никто из них не знал, что буквально в пятидесяти метрах засела с биноклем Мария Николаевна Симагина.

На входе в деревню прокурор и Ленка встретили старуху Матрёну Тимофеевну, которая за что-то ругала Марию Андреевну Бецкую. Бецкая хмуро с раздражением внимала этой сердитой болтовне, но молчала. Подойдя поближе, Ленка и прокурор услышали следующее:

– Житья от вас нет окаянных. Все загребаете, все под себя подмяли. При хозяине-то усатом лагерную пыль бы глотали, а то и пиф-паф, а сейчас… – и восьмидесятидвухлетняя старуха махнула рукой.

– Здравствуйте, Матрёна Тимофеевна, – воспользовавшись паузой подошла поближе Ленка. – Чего шумите? Здравствуйте, Мария Андреевна.

Бецкая поздоровалась в свою очередь, на прокурора она не обратила никакого внимания. В лицо его она не знала.

– Так как же не шуметь, Ленка, – пожаловалась старуха. – Совсем страх потеряли эти оглоеды, кровопивцы бессовестные.

Ермолкин решительно выдвинулся вперед.

– Я прокурор Олег Константинович Ермолкин из Луги, – представился он. – Кто и что тут у вас потерял?

– А прокурор – это кстати, – обрадовалась Марфа Тимофеевна. – Да вот корруп… корруп… Тьфу ты, язык сломаешь, кулачку ругаю. Племянник у нее лавочником служит. Эвон, магазин на колесах.

– Ну и что? – нетерпеливо спросил Ермолкин.

– Как что? А цены, а сортимент?! Совсем заворовались, ружья на них нет! Ух! – погрозила она сухоньким кулачком.

– Так сейчас везде, нечего распинаться, бабуля, – наконец-то понял суть претензии Ермолкин. Подайте жалобу, я посмотрю, что можно сделать.

– Да что жалобу. Я уж милку жаловалась шестого дня. Уж если он мне помочь не смог, так вы и подавно.

– Милок – это следователь Попов, – тихо пояснила Ланка.

Прокурор нервно покусал губы, он не знал, как себя повети. Ситуацию разрядила сама Марфа Тимофеевна.

– А вот и милок, – прошамкала она, указывая пальцем на появившегося из-за угла Попова.

Решение неожиданно пришло к Ермолкину.

– Здравствуйте, Кирилл Александрович, – поздоровался он. – Тут ваша давняя знакомая на цены, на ассортимент товаров жалуется. Разберитесь, если можно – помогите гражданке.

– Но, Олег Константинович…

– По-моему, я ясно выразился, Кирилл Александрович. У вас ничего срочного? А где Куролесин? Не знаете? Плохо. Мигунова хоть в доме? Уже что-то. Ну все, работайте, я пошел, – и он, не обращая внимания на протесты Попова, безжалостно оставил того в обществе Марфы Тимофеевны.

Около Ленкиного дома они увидели стремительно спускавшегося с крыльца высокого хорошо сложенного мужчину чуть за сорок. Он явно спешил.

– Вася, ты куда? – окликнула его Ленка. – Давай попьем чаю.

– Некогда, – бросил он. – Спешу к следователю.

– А в чем дело? – заступил ему дорогу Ермолкин.

– Кто вы?

– Это прокурор – Олег Константинович Ермолкин, – поспешила пояснить Ленка.

– Очень хорошо, – обрадовался Семенов. – Наконец-то в этом паноптикуме будет порядок. Наслышан, Олег Константинович, наслышан, – потряс ему руку Василий Кузьмич.

– Профессор Семенов, полагаю? – сухо спросил прокурор.

– И не ошибаетесь, – расплылся в улыбке профессор. – Я слышал о вас…

– Зачем вам следователь? – прервал пустые разглагольствования Ермолкин.

– Сейчас объясню. Дело в том, что нашелся мой хирургический нож, скальпель. Ну, как нашелся, мне его подбросили.

Глава 26

Ермолкин секунду смотрел на профессора, переваривая информацию.

– Войдемте в дом, – коротко бросил он.

Они вошли, и профессор быстро закрыл дверь, едва не прищемив Ленку.

– Я полагаю, что этот факт нельзя предавать огласке… – начал Семенов.

– Давайте по порядку, – не дожидаясь приглашения, сел Ермолкин.

– Давайте, – тоже сел Семенов.

– Чаю, кофе? – захлопотала Ленка.

– Позже, – одновременно ответили оба.

– Когда вы обнаружили, что скальпель на месте? – задал первый вопрос прокурор.

– Буквально четверть часа назад, Олег Константинович. Я открыл чемоданчик…

– Зачем? – прищурился прокурор.

– Ну, не знаю, – растерялся Семенов. – Какое это, собственно, имеет значение?

– Продолжайте, Василий Кузьмич.

– Так вот, скальпель лежал там, мой скальпель.

– Вы уверены, что это был ваш?

– Уверен ли я? – патетически театрально воскликнул профессор. – Может ли мать не узнать своего ребенка?!

– Довольно, – поморщился Ермолкин. – Вы не на сцене. Когда вы в последний раз открывали чемоданчик и там нее было скальпеля?

– Вчера днем, я брал витамины.

– Как думаете, кто мог положить скальпель обратно? Ваш чемоданчик не заперт?

– Нет. Видите ли, я не храню у себя яд. А что касается того, кто мог подбросить, лучше спросить об этом у нашей хозяйки. Вчера вечером я, например, гулял.

– Один?

– А какая разница, мне ведь не нужно алиби и…

– Отвечайте на вопрос, –