Сороки вили гнезда на высоких деревьях на территории лагеря. Довольно символично – птицы-воровки гнездятся там, где люди крадут все, что красиво блестит, и не только.

В кабинете, как и в столовой, была мебель из орехового дерева – вся изготовлена заключенными в лагерных мастерских, как и яркая мебель в детских комнатах на втором этаже. Семья Хёссов была так близка с «поставщиком» материалов в мастерские, некогда профессиональным преступником Эрихом Грёнке, что малыш Ханс-Юрген утверждал, будто не может уснуть, пока Грёнке не пожелает ему спокойной ночи.

Грёнке заправлял лагерной мастерской по изготовлению одежды, расположенной в здании, где раньше был кожевенный завод. Он ежедневно заходил к Хёссам, приносил обтянутые кожей стулья, портфели, сумки, чемоданы и обувь, сияющие канделябры и игрушки для детей{240}. Хедвига подписывала бумаги о получении украденных скатертей, полотенец, детских платьиц и даже ношеного баварского пальто из серой шерсти. Пальто было для Ханса-Юргена{241}.

Краденые вещи, которые Хедвига забирала из Освенцима, относили на чердак в швейную мастерскую, чтобы их подгоняли по фигуре или перешивали. Согласно семейной легенде, все пуговицы заменяли, чтобы не осквернять пальцы, касаясь тех же пуговиц, которых касались еврейские руки{242}.

Марта была не первой и не единственной портнихой, работающей на Хедвигу. Однако именно она прослужила ей дольше всех и пользовалась наибольшим влиянием.

Одной из ближайших подруг Хедвиги была Мия Вайзеборн. Мия была супругой одного из охранников лагеря. Она была талантливой портнихой и подарила Хедвиге несколько потрясающих вышивок золотой нитью – семейный герб Хёссов на фиолетовом шелке. Для шитья Хедвига наняла местную польку, 32-летнюю Янину Щурек. У Янины не было выбора – пришлось явиться в дом на улице Легионов. Поскольку она по понятным причинам побаивалась нацистских оккупантов, Янина привела с собой для поддержки одну из своих учениц Бронку Урбанчик.

Хедвига не была щедрой начальницей. Янина бросила работу, потому что получала всего три марки и миску тушенки в день. Хедвига не хотела терять рабочие руки и предложила Янине десять марок; та вернулась. Янина объединила усилия с Аньелой Беднарской, домработницей, чтобы тайком выносить из дома лекарства, а также узнавать полезную информацию. Также она под предлогом ремонта швейной машинки вызывала заключенных из лагеря, чтобы поговорить с ними и поделиться новостями о ходе войны.

В свою очередь Аньела передавала Янине пакеты с едой, спрятанные в охапках роз из волшебного сада Хёссов, которые Хедвига милостиво позволила ей срезать{243}.

Как-то раз детишки Хёссов прибежали к Янине и сказали, что надо что-то сшить для их игры. Она подчинилась. Вернувшись домой, комендант обнаружил, что у Клауса на руке новенькая повязка капо, а младшие дети носятся по саду с цветными треугольниками на одежде, играя роль заключенных. Рудольф сорвал тряпочные символы с детской одежды и запретил подобные игры. Можно предположить, как Янина была рада наконец оставить дом Хёссов и больше не участвовать в этом ужасе. Хедвига экономила на зарплате портнихам, пользуясь рабским трудом заключенных евреев.

Хедвига, конечно же, была не единственной в лагере, кто использовал рабский труд в собственных целях. Хотя до нас не дошло ни одного списка заключенных, «работающих» прислугой, в одном из документов администрации указаны эсэсовские семьи, в домах которых прислуживали свидетели Иеговы. Около 90 женщин из их числа поселили в Штабсгебойде c командами портних и прачек. В мае 1943 года поступил запрос привезти больше свидетелей Иеговы в Освенцим, чтобы помочь семьям, у которых несколько детей{244}.

Каждая эсэсовская семья лицемерно использовала труд заключенных. Доктор Ханс Мюнх из Института гигиены Освенцима, пожалуй, высказался об этом лучше всех. Он сказал, что у всех была грязь на трости. И добавил: «Было ясно заранее – все, кто мог себе позволить, содержали где-то в углу портного для подшивки формы или чего-то еще»{245}.

Существует множество доказательств, демонстрирующих причастность эсэсовцев к процессу. Один эсэсовец на оружейной фабрике попросил заключенного сшить его сыну плюшевого мишку, еще и в тирольской шляпе и штанишках{246}. Одна женщина из СС запросила изысканную куклу с золотыми кудряшками из магазина волос в подарок к Рождеству. Швея нашла в себе смелость возразить, что лучше использовать шелковые нити{247}.

Помощница СС Ирма Грезе пользовалась своими привилегиями по максимуму и гоняла свою персональную лагерную портниху как могла. Грезе было всего девятнадцать, когда она прибыла в Освенцим после учений в Равенсбрюке, она была невероятно красивой, заключенные звали ее «светловолосым ангелом»; они не могли не сравнивать собственный плачевный внешний вид с шитыми по фигуре костюмами и идеальными прическами Грезе.

Заключенная портниха мадам Грета до смерти боялась Грезе, и не без повода – та была настоящей садисткой, и могла наброситься на нее в бешенстве, если ее немыслимые пожелания не исполнялись. Мадам Грета когда-то управляла собственным салоном в Вене, сейчас же шила за корку хлеба. Она рассказывала, что шкафы Грезе были забиты роскошными нарядами из Парижа, Вены, Праги и Бухареста, пропитанными ароматами ворованных духов{248}.

Хедвига Хёсс, будучи женой коменданта, обладала еще большей властью свободно эксплуатировать заключенных. Она привыкла к подпитанному национал-социализмом чувству собственного превосходства. Она не могла не пользоваться своим положением.

«Лишь небольшое количество эсэсовцев не воспользовались возможностью обогатиться в это время», – Герман Лангбайн{249}.

Марта шила для Хедвиги костюмы, прекрасно вписывающиеся в картинку идеальной немецкой семьи. Играя дома или в саду, дочки Хёссов выглядели очаровательно – с косичками, в похожих хлопковых костюмчиках. Мальчики ходили в рубашках и шортах. Эта одежда, конечно, стиралась, в отличие от одежды заключенных.

Дети ничего не знали о происхождении одежды. Хедвига знала об этом все. Она сама посылала слуг в мастерскую Гренке и отправляла Марту «в магазин», то есть в огромные хранилища «Канады».

Там-то Браха и заметила Марту.

Браху с Катькой назначили портнихами СС в «Канаде». Браху и еще двух девушек, сестер с юга Словакии, вызвал к себе начальник, шарфюрер Виглеб. Они занимались шитьем в «Канаде I», на внутреннем балконе, обставленном широкими шкафами с тканями, одеждой и принадлежностями для шитья; также там была швейная машинка, которой пользовалась Браха. Все эти предметы были взяты из завалов краденых вещей. Что-то извлечено из чемоданов депортированных, что-то привезено из ариизированных еврейских магазинов.

Вошла Марта Фукс. Она обратилась к Брахе на венгерском – многие словаки легко перепрыгивали с одного языка на другой, – объяснила, что ей нужно взять. Браха тут же вскочила и принялась доставать всевозможные ткани.

– Вам