так, и смех его заразительный и беззлобный.

— Я же говорю, подобное тянется к подобному. Обычный бы человек покрутил пальцем у виска, а ты подхватила.

— Не могли бы вы подать мне свой телефон?

— Зачем?

— Я вызову псих бригаду.

— Здесь не ловит мобильник. Хочешь я помогу тебе продать твои комнаты в коммуналке? — резко меняет тему Кротов, срывая травинку. Он подносит ее ко рту и начинает покусывать. — Без твоего личного участия.

— Хочу. Ну и что вы за это потребуете?

— Ничего.

— Люди не делают что-либо просто так.

— Будем считать, что я забочусь о твоем психическом здоровье, — о своем бы позаботился. — Ты когда-нибудь влюблялась? Правду и только правду. В договоре, кстати, есть пункт о штрафе за вранье, — серьезно, блин?! — Ну так что?

— Влюблялась.

— Сколько раз, как давно, в кого. Как ты при этом себя вела и что чувствовала?

— И зачем вам эта информация?

— Дело в том, что я совершенно не представляю тебя влюбленной. Стало интересно, как ты будешь себя вести, когда в меня влюбишься. Ну, чтобы не пропустить этот момент, — вот как ему удается говорить такие вещи с полной уверенностью и непроницаемым лицом?

— А вы серьезно думаете, что это случится?

— Конечно.

— И что будет, если это случится? Вы меня уволите?

— Не если, а когда это случится. Да, придется со временем уволить, — ну раз так.

— Будем считать, что я в вас влюбилась еще вчера. Вот прям там, на комоде. Увольняйте. Только сначала мои комнаты продайте. И в качестве компенсации за ведро, можете взять себе десять процентов от продажи.

— Щедрая ты моя. Мой вопрос по-прежнему в силе.

— Один раз. Это был мой одноклассник. Мне было четырнадцать. Я делала вид, что он мне безразличен, потому что он не обращал на меня внимания. Я сохла по нему полтора года и…

— Почему не обращал?

— Может, потому что у всех вокруг уже выросла грудь, а я была жутко худая и без единой выпуклости. А может, потому что не умела себя подать. В свободное от школы время я ходила около его дома в надежде встретить его не с кучей вешающихся на него девочек.

— И?

— И разочек встретила. Правда, так засмотрелась на него, что шмякнулась в лужу. Но он, как ни странно, помог мне и даже предложил пойти к нему домой застирать колготки.

— И ты пошла?

— Пошла.

— А потом он трахнул тебя и бросил? — придурок.

— А потом меня забрали в детский дом.

— Ясно, а там у тебя в неподходящий момент выросли сиськи. И их приметил Игорек, — вот же сука. Умеет спустить с небес на землю. — Значит, когда ты в меня влюбишься, будешь украдкой за мной наблюдать и при этом быть равнодушной. Ты мне совершенно не облегчила задачу, зараза такая.

— Ну, извините. А вы?

— Что я?

— Влюблялись?

— Имел неосторожность влюбиться и жениться.

— И как при этом выглядели?

— А ты с какой целью интересуешься?

— Говорят, влюбленные люди становятся ненормальными. Кто-то считает, что любовь — это вообще болезнь. Вот мне интересно, с вами это так же работает или нет. Если да, то не хотелось бы пропустить сей момент. Учитывая, что в обычном невлюбленном состоянии вы выглядите как больной человек, то если влюбитесь, вы будете выглядеть как дважды больной. А это звоночек.

— Вить из меня веревки? — усмехнувшись, произносит Кротов, вставая с бревна.

— Вызывать псих бригаду. Все-таки надо помогать человеку, который безвозмездно продаст мои комнаты без моего участия.

Кротов определенно над чем-то раздумывает, но вслух не говорит. Как-то странно улыбается.

— Я не планирую в тебя влюбляться, так что психушку вызывать не придется. Но если вдруг я окончательно двинусь башкой, примкну к тебе за компанию и влюблюсь, то имей в виду, оступишься — я тебе руку не подам.

— Это что значит?

— Грохну тебя, так же как бывшую.

Не даром вид у него маньячный. Верю ли я, что он мог прибить свою женушку? Вполне, если та гульнула и наставила ему рога.

На мое счастье, наше общение больше не продолжается. Влад с лестницей появляется очень вовремя.

— Куда? — раздраженно бросает Кротов, как только Влад подходит к дереву.

— Что куда?

— Куда ты лезешь?

— Никуда. Подставляю лестницу.

— Я сам. Иди.

— Куда?

— Куда хочешь, туда и иди.

Переглядываемся с Владом. Молю его взглядом подставить лестницу к дереву, но… хозяин барин. Готова поклясться, что «шкаф» передо мной извинятся взглядом и уходит.

— И все-таки вы отвратительный человек.

— И что же отвратительного я сейчас сделал?

— Выгнали Влада как нашкодившее животное, вот что.

На мой комментарий Кротов лишь хмыкает, наконец подставляя лестницу к дереву. Перекрестившись, я опускаю одну ногу на деревяшку и начинаю спускаться. Мамочки, это капец как страшно.

— Не бойся, я крепко держу.

И все бы ничего, но этот козленыш по мере моего спуска, кладет руку на мою пятую точку. Это совсем не вызывает чувство брезгливости, но желание отбить ему руку за то, что провоцирует — да. Он там что, блин, шишки мне в ягодице пальпирует?

— Уберите руку.

— Я тебя подстрахуевываю. Подстрахуеваю. Короче, страхую.

Не боясь упасть, резко скидываю его ладонь. Оказавшись на земле, я облегченно выдыхаю.

— Я выгнал Влада, чтобы он не видел твою просвечивающуюся в мокрой футболке грудь. Могла бы и поблагодарить.

* * *

Стоило нам только вернуться, Кротов почти сразу уехал из дома. Несмотря на то, что я жуть как хотела увидеть договор, обращаться к нему с этим после случившегося — нет никакого желания. Я была уверена, что он заночует где-нибудь в городе. Но нет. Он вернулся в начале девятого. Недовольный и даже злой. Обвел меня придирчивым взглядом и буркнул:

— Через пять минут жду