Из шотландской католической школы Конан Дойл вышел полным сомнений относительно религии. Потом в его жизни разразились трагические события: в 1906 г. умерла от туберкулеза его первая жена Луиза; от той же болезни скончался в 1908 г. его сын Кингсли; младший брат Дафф умер от пневмонии; два зятя и два племянника погибли в Первую мировую войну. Все это погрузило Дойла в длительную депрессию. Он обратился к спиритическому движению для попыток контакта с умершими близкими, поэтому приключения Шерлока Холмса, датированные тем мрачным периодом, несут следы этой одолевавшей его темы. В России его книги даже запретили за «пропаганду оккультизма». Но потом произошло событие, изменившее его жизнь, – знакомство с Гарри Гудини.

Гудини, родившийся в 1874 г. в Будапеште в семье верующих евреев, стал в США знаменитым иллюзионистом. Начав рыночным фокусником, он добивался все более громкого успеха сложными номерами с побегом: например, за полчаса выбрался из Чикагской тюрьмы при помощи спрятанных в пищеводе отмычек; этому приему он научился у шпагоглотателя. На Конан Дойла американский фокусник произвел сильное впечатление: Дойл решил, что он действительно обладает паранормальными способностями. Но, в отличие от Конан Дойла, пытавшегося разговаривать с умершими близкими, Гарри Гудини, лишившийся в 1913 г. своей обожаемой матери, после ряда безуспешных попыток вступить с ней в контакт пришел к выводу, что все, кто утверждает, что беседует с мертвыми, – прожженные шарлатаны.

Итак, один заделался мистиком, другой занялся активной демистификацией. Начиная с 1920 г. Гудини проводил опыты, разоблачавшие бесчестных медиумов: связывая им руки и ноги, он раз за разом доказывал, что в таком виде они не способны проявить свои таланты. Все свое время и состояние Гудини посвятил борьбе со спиритами-мошенниками, которых он с легкостью разоблачал и выставлял на осмеяние.

Эта охота на ведьм претила Дойлу, и прежние близкие друзья превратились в непримиримых врагов. Гудини тем временем получал от спиритов и теософов все больше угроз. В конце концов человек, признанный впоследствии величайшим волшебником всех времен, умер в 1926 г., в возрасте 52 лет, после удара кинжалом в живот, вызвавшего внутреннее кровотечение. Иллюзионист не пожелал отменить запланированное выступление и вышел на сцену с температурой сорок градусов, чтобы захлебнуться на глазах у зрителей (по условиям номера закованный в цепи и погруженный в воду). Предвидя свой конец, Гудини заключил со своей женой Бесс следующее соглашение: «В случае моей смерти ты каждый год будешь собирать в день годовщины моего ухода лучших медиумов. Если я стану блуждающей душой, то буду являться и произносить два слова из старой песенки: «Rosabelle Believe». Если кто-то из медиумов их произнесет, значит, Дойл прав и я могу с тобой говорить с того света». Десять лет после смерти Гудини его жена выполняла его просьбу, но все безрезультатно. В день десятилетия его смерти она заявила: «Он не появился, моя последняя надежда померкла. Спи спокойно, Гарри».

Конан Дойл скончался в 1930 г., в 71 год, от сердечного приступа, до самого конца оставшись мистиком и не перестав отстаивать правоту спиритов.

44

Познав радость акробатического полета, Габриель Уэллс вместе с дедушкой начинает длительный перелет на высокой скорости. Он побывал воробьем, ястребом, чайкой, а теперь превратился в альбатроса: он несется, рассекая воздух, и не чувствует ни ветра, ни намека на трение. Чтобы не заблудиться, они ориентируются по линии скоростного поезда Париж – Лион.

– Сейчас наша скорость превышает триста километров в час, – сообщает Игнас Уэллс.

– Какой наш скоростной предел, дедушка?

– Предела нет. Блуждающая душа переносится со скоростью мысли. Нас ничто не в силах удержать.

– Почему тогда не прибегнуть к моментальному перемещению?

– На данный момент наша мысль не готова это принять. Для нас перенос из точки А в точку Б должен конкретизироваться географически.

– Есть риск отключки?

– Возможно. Во всяком случае, я никогда не видел, чтобы призрак решился на этот риск.

Под ними проносятся города, деревни и поселки.

– Значит, теоретически мы можем сильно поднажать? – С этими словами Габриель резко вырывается вперед, но дед сразу его догоняет.

– Удовольствие от полета возрастет в десятки раз из-за отсутствия малейшего риска столкновения и падения.

– Обожаю летать, дедушка, просто обожаю!

Они пролетают над Альпами, мысленно проследив трассу поезда, нырнувшего в тоннель, и оказываются над Женевой с ее транспортными заторами и копошащимися пешеходами.

– Как мы будем искать след Сами Дауди? Снова через какого-нибудь пьяницу?

Они обнаруживают центральный полицейский комиссариат Женевы и, побывав в нескольких кабинетах, находят компьютерный отдел. Там Габриель и его дед ищут живых людей с самыми дырявыми аурами. Долго искать не приходится.

– Вот и прореха в крепостной стене. Вот у этого типа газообразная оболочка, настоящее сито!

– Как это вышло?

– Он шизофреник. Теперь твой ход!

Габриель внимательно изучает человека, перебирая все пятнышки, все пробои, все дефекты в окружающем его облачке светящегося пара. Выбрав отверстие у самой макушки, он сует туда палец.

Нащупав душу, он испытывает странное ощущение, как будто подсоединился к нестабильному источнику электрического тока.

Игнас показывает ему жестом: поторопись. Подражая действиям деда на парижском вокзале, Габриель побуждает швейцарского полицейского включить компьютер; при этом у него такое чувство, что он держит за руку ребенка и просит показать ему игрушки.

Сосредоточившись, Габриель велит полицейскому найти в базе данных Сами Дауди. На экране личное дело, на фотографии написано: «исчез». Из короткого текста внизу следует, что этот человек числится в списке французов, въехавших на территорию страны, не выезжавших из нее, но не попавших ни в какие административные и банковские базы данных.

В последний раз Сами Дауди мелькнул в женевской клинике «Эдельвейс», куда обратился в вечер того дня, когда прибыл в Швейцарию. Поскольку правонарушений за ним не числится и никто не пытался его разыскать, этим информация о нем исчерпывается.

– Тебе что-нибудь говорит это заведение – клиника «Эдельвейс», дедушка?

– А как же! Там делают пластические операции всем звездам. Я даже знаю, где она находится. За мной!

Они покидают центральный комиссариат и летят вдоль северного берега озера Леман. Их цель – особняк прошлого века, окруженный большим парком. Парк обнесен стеной с колючей проволокой, которую охраняют сторожевые собаки и надписи «вход воспрещен».

Перелетев через забор, они оказываются на пороге, перед дверью, украшенной белым цветком, имя которого носит клиника. Подбодрить пациентов призвана надпись «Гарантия анонимности».