фиаско. Возможно дело обстояло не только в заклинании, но и в незнакомых рунах, что шли по периметру пергамента. Руны очень напоминали гномьи, но таковыми не являлись. Так их в итоге расшифровать и не удалось, как и доказать их связь с заклинанием, нанесённом на пергаменте.

В результате – один использованный свиток, для подтверждения его действенности, один испорченный исследователями, и один свиток под стеклом в музее университета, где хранились все значимые достижения магического искусства людей.

Да, Кар Гроген тогда соврал. Поведал учёным магам всего о трёх свитках, присланных ему. Козырь в рукаве начинающему карабкаться по служебной лестнице амбициозному молодому человеку никогда не мешал. Семь бесценных свитков, из которых теперь осталось только три.

Тем временем буквы-руны потекли по желтоватой бумаге, словно время пошло вспять и чернила вновь стали жидкими. Вот они, уже ставшие небольшими капельками достигли края пергамента, повисели, словно прощаясь, на краю листа и сорвались вниз. Не достигнув каменного плато, вильнули и, словно гончие, взявшие след унеслись к разлитой впереди магии. Полыхнуло бордовым, высвечивая площадь заклинания. Она оказалась даже больше, чем прикидывал Кар Гроен.

Свиток в руке рассыпался пеплом и одновременно с этим в багровом зареве заклинания стали зарождаться тысячи янтарных искорок. Вот они обрели силу, индивидуальность, закружили в завораживающем хороводе и устремились к колдуну.

Ректор, использующий знание Нарга уже не в первый раз всё равно вздрогнул, когда тысячи искорок прошили его насквозь, оставляя после себя небольшое покалывание кожи и знание. Знание, чего же ожидать от разлившейся впереди магии.

– Всё чудесатее и чудесатее, – усмехнулся маг, и смело шагнул вперёд, пересекая одному ему видимую черту. – Надо бы сюда экспедицию отправить. Тут поле непаханое, а они прицепились к моему адекватному отпору и то дальше своего носа не видят.

Кар Гроен перешёл на быстрый шаг и магическое поле, стелящееся над камнями, зашевелилось, забурлило, активируя свои ресурсы. И когда из под ног пропали тени, показывая, что капкан во-вот схлопнется, ректор замер, совмещая приятное с полезным. А точнее, полезное с полезным, потому что назвать медитацию приятной язык не поворачивался. Зато лучшего способа оставаться неподвижным, чем медитация не найти.

– Жаль, что это оказалось лишь явление природы, – проворчал ан–Атлум, когда магические завихрения улеглись, и ловушка деактивировалась, – я бы не отказался в своём арсенале иметь нечто подобное.

Миновав очередную загадку Ворлоговых гор, одинокий путник двинулся дальше.

15 скарнаша.

Линейные горы, Вуридир

– Папа! Папа! – в отворившуюся дверь небольшой кузни ворвался поток свежего воздуха и коренастый мальчишка, лет одиннадцати.

Свежесть мгновенно растворилась в дымном жару, а мальчишка завороженно замер. Как всегда, при виде работы отца-кузнеца. В следующем году он поступит в школу мастеров кузнечного дела, и сможет вот так же своими руками превращать бездушное железо в радующую глаз сталь. Затем школа рунистики и…

– Дверь закрой и помогай, раз уж пришёл, – недовольно прервал мечты сына гном, и указал на меха.

Микроклимат нарушен, а значит, шедевра сегодня не сотворить. Впрочем, строжился он для вида. Ещё в начале работы не смахнутая вовремя капля пота упала на разогретую добела заготовку. Уже тогда можно было забыть об идеальном мече не выходе. Что ж, не получилось сегодня – получится завтра.

Сын, радостный от предложенной, даже пусть и чёрной, работы, вмиг забыл, что хотел рассказать, и принялся раздувать меха.

Через час гном выгнал из кузни чумазого, но светящегося от счастья сына и, запершись в одиночестве, принялся наносить на готовый клинок руны.

Оставшись без любимого дела, пацан заскучал, а заскучав, вспомнил, зачем приходил к отцу. Хотел, было, снова сунуться в кузню, дёрнулся, но и только. Память услужливо подсказала, насколько тяжела рука у отца, если прервать его работу по нанесению рун на готовое изделие.

Грустно присел на каменную скамью и принялся ждать. Ещё примерно через полчаса отец закончил и вышел из кузни. За это время от былого запала не осталось и следа.

– Мне сегодня в храме единения Ауле подмигнул, – произнёс мальчишка спокойным тоном, словно это со всеми каждый день происходит.

– Да ну? – неискренне удивился отец вытянув меч и любуясь нанесёнными рунами. Да уж, если бы не та злосчастная капля пота и несдержанность сына, однозначно вышел бы шедевр. – Сам Ауле? Подмигнул? А ты?

– Улыбнулся и помахал ему, – видя, что отец не верит, пацан окончательно скис. – Я пойду к Дурину, в раздави глыбу поиграю, ладно?

– Ступай, – кивнул мастер-кузнец, положил меч на роздых, и припал к крынке с лёгким пивом.

Уже вечером, засыпая в объятьях жены, кузнец вспомнил о фантазиях сына, и поведал их жене.

– Знаешь, – помолчав, призналась супруга, – не хотела тебя загружать этими странностями, но твой сын сказал тебе правду. Я была там вместе с ним.