Мне нужно было настаивать на том, чтобы расписаться летом. Лёша хотел сделать символично и пожениться в день нашего первого нормального свидания.

Когда я соглашалась, впереди было три месяца! Что ж они так быстро пролетают-то? Откуда эта горечь, которая с каждым днем становится все сильнее?

— Мира Миронова, — говорит Алексей задумчиво. — А прикольно вышло, кстати.

Я улыбаюсь. По плану она должна была быть Мирославой Кузнецовой.

Но какой там план, когда дело касается Данила.

Данил

— О, Данил Андреевич! День добрый! — доносится до меня мелодичный женский голос. Веселый и тошнотворно дружелюбный.

Совсем уже охренели.

Топот каблуков по асфальту не оставляет шанса на сомнения: девица довольно шустро приближается.

Я поднимаюсь на ноги и выпрямляюсь. Мира, мой идеальный во всем Мирок, одной рукой держится за меня, второй — неистово гладит щенка мопса по кличке Харли.

Харли с бешеным энтузиазмом обнюхивает Миру, лижет ей пальцы. Его легко понять: у меня не дочь, а сладкая булочка.

Мирослава повизгивает от восторга. Молодая пара, хозяева Харли, терпеливо ждут, пока моя дочка со щенком наиграется. Мы перебросились парой фраз и даже посмеялись вместе.

Мопс Харли идет в атаку, явно планируя лизнуть Миру в нос. Дочка ловко уворачивается.

— Папа, он не укусит? — переспрашивает она в тысячный раз.

— Не укусит, Мирок, — успокаиваю я.

Делаю вывод, что дочь обожает животных, но немного их боится. Это пока. Городские дети, конечно, понятия не имеют, что есть звери и как с ними взаимодействовать. Кого можно гладить, а кого не стоит. Мире что щенок, что динозавр, что корова — персонажи мультфильмов.

— Данил Андреевич! — раздается совсем близко. — Как я рада, что поймала вас. Меня зовут...

— Олеся Фомина, я помню, — перебиваю. — Олеся, я занят, с дочерью гуляю. У нас тут мопс, вы же видите.

Щенок в этот момент делает рывок. Встает на задние лапы и начинает быстро, пока не прогнали, лизать Мирку щеки. Дочь отбивается и хохочет. Смелая девочка. Присвистываю одобрительно, Мира пытается повторить звук. Харли несется к хозяевам, теперь очередь Миры догонять и гладить.

Я улыбаюсь. Надо обязательно подарить Мирославе собаку.

— А, тогда вы знаете, кто я, — отвлекает Олеся Фомина.

— Журналист. Мы с вами виделись весной на собрании по поводу земли сельхозпредприятия «Центральное».

— Да. И летом пару раз. Может быть, вы уделите буквально пару минут...

— Очевидно, не сейчас.

Мирку тетя тоже не нравится. Сегодня наш с ней день, Мирослава ждала и настроилась. Я тоже ждал. Мы вынужденно неделю общались только по видеосвязи. Мира настойчиво просится на руки. Поспешно поднимаю дочь и, попрощавшись с хозяевами мопса, поворачиваюсь к Фоминой. Она все еще стоит рядом и сваливать не планирует. Безукоризненно вежливая Мирок полностью игнорирует левую тетю и отчаянно машет мопсу «пока-пока».

Я же хмурюсь.

— Вас сложно поймать, — говорит Фомина с игривым укором. Пытается кокетничать.

Я молчу.

Знаю, о чем она поговорить хочет.

— Данил Андреевич, вы такую речь зачитали на том собрании. За вас все голосовали. Поголовно! Вам доверились. Никто понять не может, что изменилось.

— Планы. Добавить мне больше нечего. Это бизнес. Вести дела на два региона стало невозможно. Так бывает. Надо смириться.

— Но вы же понимаете, что на этой земле теперь построят?! После того, как вы от нее отказались без боя!

— Жилой комплекс со школами, садами и скверами? Против ничего не имею.

Мирок обнимает меня за шею и целует в щеку. Ее собственнические замашки и ревность знакомы мне, как никому другому. Поглаживаю малышку по спине и направляюсь в сторону машины.

Фомина не отстает. Нет, в принципе я могу осадить ее резко. Но не при дочери же. Мирок у нас леди. На ней белые колготки с блондинистыми принцессами в синих платьях.

— У меня есть точные данные, что в планах склады, — тараторит Фомина. Идет шаг в шаг.

— Еще лучше. Мне пора, Олеся, как по отчеству, не помню.

— Васильевна. Почему вы не хотите дать комментарий? Бизнесмены такого уровня, как ваш, решения не меняют внезапно! Вас заставили? Шантажировали? Вам угрожали?

Я головой качаю, а потом, не сдержавшись, смеюсь. Громко и весело. Мирок тут же подхватывает и хохочет тоже. Она вообще человек уникальный, всегда поддержит в плане над чем-нибудь поржать, пусть даже не сечет пока, в чем дело.

Фишка в том, что, когда Мире несмешно, ее хохот выходит особенно громким, с оттенком дьявольского лоска. Обожаю.

Фомина бросает на Мирославу недовольный взгляд и поджимает губы.

— Олеся Васильевна, вы бредите? Я похож на человека, которого можно шантажировать? Земля землей, я прекрасно помню, что обещал и кому. Но кризис. На данный момент у меня нет возможности расширяться. Свое бы уберечь. Советов вам давать никаких не буду, дело это не мое. Я гуляю с ребенком, вы ведете себя некрасиво.

— То, что они делают, незаконно.

— Вы голосовали на выборах?

— Нет, это моя принципиальная позиция. Но Данил Андреевич...

— Тогда не нойте. Какие законы, такая и жизнь. Вы журналист, я предприниматель. Каждый должен заниматься своим делом. Я из игры вышел, и вам следует оставить меня в покое. Ростовская земля меня не интересует и ближайшие несколько лет интересовать не будет точно.

— Склады сдадут китайцам! У вас же есть ребенок! Жизнь в каком мире вы ему готовите?

А вот это она зря.

— Эту байку я слышал уже тысячу раз, — говорю на градус резче. — Якобы злобным китайцам непременно нужно складировать химотходы именно у нас под Ростовом, все это протечет в Дон, и все умрут. Если это правда, в чем я крайне сомневаюсь, собирайте митинги, сопротивляйтесь. Пишите мэру. У меня прописка не местная, я здесь никто. И сделать ничего не могу.

— То есть вы не поможете? У вас должна быть информация. Какие-то данные.

— Нет.

— Вас интересуют только деньги?

— Да.

— Я была о вас лучшего мнения. О, я так и напишу в статье! Это будет прямая цитата!

— Напишите.

На этом моменте Фомина, наконец, отстает от нас.

Мы с Мирой доходим до внедорожника. Курить почти не хочется, кстати.

— Замерзла? — спрашиваю я у Мирка.

— Чуть-чуть, — отвечает дочка.

Целую ее в нос.