из шрамов, украшавших его кожу. Большинство из них были маленькими, но вдоль тыльной стороны руки было несколько длинных шрамов, по которым я провела кончиками пальцев. Что с ним сделали?

Мгновение спустя он отстранился и показал пальцами. «Почему тебя так восхищают все мои недостатки? Потому что у тебя их нет?»

Что? Он действительно так думал? Мои брови нахмурились.

— То, что у меня нет шрамов, не значит, что у меня нет недостатков. Поверь мне, у меня их много. Наверное, больше, чем у большинства.

Он скептически поднял бровь.

— Если хочешь знать, я бы хотела, чтобы у меня были шрамы, — пробормотала я, думая обо всех его шрамах и шрамах Кэсси. — Они — доказательство того, что ты жил, что ты что-то сделал в своей жизни. Что ты уникален, а не просто объект, который ждут, чтобы его использовали.

Райкер пристально посмотрел на меня и поднял руки. Я замерла, когда он протянул руку и провел большим пальцем по моей щеке, прямо по тому месту, где меня зацепил клинок убийцы. Я вздрогнула от его обжигающего прикосновения, отчетливо осознавая безмолвное напоминание о том, кем именно он был, и кем я была для него. Но в тот момент мне было все равно. Стены Райкера наконец-то были разрушены, и это была прекрасная возможность исполнить желание моей матери… доказать ей, что я не совсем никчемна.

Вздрогнув, я положила свою руку на его руку, которая все еще лежала на моей щеке. Я наклонилась ближе к нему, глядя на его губы. Его золотые глаза расширились в явном понимании, прежде чем я закрыла глаза и наклонилась вперед… мозолистая рука зажала мне рот, останавливая мои попытки, и я открыла глаза.

Райкер уставился на меня, в его взгляде плясали страх и растерянность. Он слегка покачал головой и убрал руку. «Нет», — показал он, и я пожалела, что он не дал мне пощечину, так как его отказ причинил мне боль.

— Ты действительно не хочешь меня, не так ли? — Слеза сбежала, стекая по моей щеке, и я прислонилась спиной к дереву, подтянув колени к ноющей груди. Во второй раз за эту ночь большой палец Райкера погладил мою щеку, прогоняя слезу. Я попыталась отстраниться от его прикосновения, которое заставило мое предательское сердце танцевать, но его пальцы опустились на мой подбородок, поднимая мой взгляд. Раскаяние смягчило его черты, и он поднял вторую руку, начиная что-то показывать, пока голос не прервал его.

— Калеа? — Я отпрыгнула от Райкера, когда голова Ариадны просунулась сквозь бисерную сетку на двери, и ее глаза уставились на меня. — Вот ты где, дитя. — Она бросилась через освещенный сумерками сад, беспокойство проступило на ее лице, и моя вина и отчаяние из-за неудач мгновенно исчезли.

— Все в порядке? — Я встала, встретив ее на полпути, пока Райкер шел позади меня.

— Все хорошо, дитя, но твоя сестра, она плохо себя чувствует…

— Где она? — Мой желудок скрутило.

— Успокойся, — успокоила Ари, взяв мои руки в свои и не давая мне проскочить мимо нее. — Она пока отдыхает в лазарете, но попросила, чтобы ее оставили в покое до конца ночи.

— Неужели? — Это было не похоже на нее. С другой стороны, если это как-то связано с ее беременностью, то держать меня на расстоянии имело смысл, так как технически я не должна была знать. — Ты уверена, что с ней все в порядке? — спросила я, мой голос надломился.

Ари кивнула, сжав мои руки.

— С ней все будет в порядке, дорогая. Наверное, съела слишком много деликатесов на пробе. Ты же знаешь, как эта девушка любит сладкое.

Я не могла засмеяться, ужас разъедал меня изнутри. Слова Ари не имели значения. Я не смогу дышать спокойно, пока не узнаю все сама, пока не увижу благополучие сестры своими глазами и не прижму ее к себе.

Слишком растерянная, чтобы говорить, Ари в последний раз сжала мои руки, а затем прошла мимо меня.

— Это для тебя. — Я заметила боковым взглядов, как она протянула Райкеру запечатанное письмо. Он замер, как голем, и после нескольких долгих мгновений взял его. Он сломал печать, и его зубы оскалились, а глаза судорожно вглядывались в письмо.

— Я больше не буду просить, — прошипела Ари так тихо, что я еле расслышала ее.

Она подошла ко мне, в ее глазах отражалась любовь, когда она обняла меня.

— Не волнуйся, дорогая, с твоей сестрой все будет хорошо. — Я не понимала значения ее слов, да меня это и не волновало. Я просто хотела навестить Кэсси.

На прощание Ари поцеловала меня в щеку и, бросив последний взгляд на Райкера, удалилась, скрывшись в ночи в направлении дворца.

Когда она пропала из виду, из моей груди вырвался всхлип, и я рухнула на колени, все мое тело дрожало. Я ничего не понимала в беременности, но слышала ужасные истории о смерти женщин, и мысль о том, что я могу потерять сестру, захлестнула меня волной ужаса. С Кэсси должно быть все в порядке, я не могла жить без нее.

Райкер подошел ближе, и я ожидала, что он тоже уйдет… особенно после моей предыдущей неловкой попытки поцеловать его. Но когда он подошел ко мне, он опустился на колени рядом со мной на землю, и его сильные руки обхватили меня, пробуждая отчаянную потребность… желание не быть такой одинокой. Заставив себя сделать глубокий вдох, я растворилась в его объятиях, прислонившись к его груди. Он прижал меня к себе, молча, как всегда, за исключением биения его сердца под моим ухом. Оно билось также яростно, как мое.

В этот момент весь остальной мир перестал существовать. Не знаю, как долго мы стояли на коленях, но прошло немало времени, прежде чем моя дрожь утихла, но Райкер не отпускал меня. Мой разум немного прояснился, когда рациональность, наконец, взяла верх, и я почувствовала себя идиоткой. Кэсси не умирала, с ней все будет в порядке, но внезапность всего этого была слишком сильной, а смерть Тарры все еще была свежа в памяти…

— Прости, — пробормотала я, благодарная темноте, скрывавшей мое лицо.

Я попыталась отстраниться, но Райкер не отпустил меня, он прислонился ко мне лбом. По моему позвоночнику пополз холодок, дыхание перехватило в горле, а разум стал кристально чистым и сосредоточенным.

Попытается ли он поцеловать меня? Может быть, он не был так против этой идеи, как я думала. В любом случае, я не стала бы просить его снова… в прошлый раз все прошло хорошо, но и отказывать ему