и будете долечиваться. Морской воздух, прогулки. Что может быть лучше?

На следующее утро, получив на руки выписку из истории болезни, а у кастелянши свои вещи, Максим распрощался с товарищами и, поблагодарив медперсонал, вышел из здания института. Одет был в выстиранный заботливыми руками нянечек камуфляж, поверх формы куртка, на ногах начищенные берцы. В руке нес пакет с немногочисленными вещами, чуть прихрамывая, опирался на трость, подаренную друзьями к выписке.

Доехав на маршрутке в часть, прошел прямиком в кабинет Кима. Помимо коменданта там был и комбат, они радостно обнялись.

— Ну что, выписали? — оглядел Максима Колыма и указал на стул: — Присаживайся.

— Выписали, — опустился на сиденье Максим. — И дали две недели на долечивание по месту жительства.

— Что думаешь потом? — Колыма уселся напротив своего подчиненного.

— Вернусь в батальон, добивать этих гадов.

— Другого от тебя и не ожидали. — Он коротко взглянул на Кима. — Будем ждать. Кстати, поздравляю с наградой. — Они обменялись рукопожатиями. — Насколько помню, это у тебя вторая.

— Вторая, — подтвердил Максим.

— А теперь вопрос. Коль будешь возвращаться, хочу направить в отношении тебя представление министру о присвоении звания лейтенанта. Как, не возражаешь?

— Нет.

— Ну, вот и договорились. Ким, — покосился на помощника командир.

— Понял, — быстро ответил тот.

На столе появилась бутылка водки, граненые стаканы и три бутерброда с сыром. Плеснув каждому по сто граммов, комбат поднял свой стакан:

— За твою «Отвагу», Макс.

Сдвинув стаканы, звонко чокнулись, выпили, закусили.

— Как там ребята? — спросил Максим.

— Ничего, воюют, — коротко ответил комбат и стал прощаться. — Ну, бывай. — Встав, он похлопал своего бойца по плечу и вышел из кабинета.

— Заехал по пути из штаба корпуса, — пояснил Ким, прибирая со стола. — Нам обещают подкрепление.

— Продвижение есть?

— Все, как раньше, — со вздохом ответил Ким. — Позиционные бои.

На следующее утро, получив в финчасти еще кое-какую доплату, а у Кима справку о том, что следует на лечение к месту жительства, удостоверенную печатью, выехал на рейсовом автобусе в Ростов. Там взял билет на вечерний поезд до Феодосии и приобрел в городе домашним подарки: сынишке планшет для школьников DIGMA Plane, жене — золотые сережки с бирюзой, четвероногому другу — новый кожаный ошейник с блестящими заклепками. А еще три плитки шоколада «Бабаевский», который очень любил Максимка.

Поужинав на вокзале в кафе, вышел на платформу и позвонил Лике, сообщив, что едет в отпуск домой.

— Где и когда встречать? — всхлипнула от радости жена. — Очень по тебе соскучились.

— Завтра, дорогая. Поезд 177-й Санкт-Петербург — Феодосия. Шестой вагон. Прибытие в одиннадцать пятнадцать. Как учеба у Максимки?

— Хорошо. Но вчера подрался в классе с мальчиком.

— Бывает, — Максим беспечно рассмеялся. — А где сейчас задира?

— Играет на улице с Айком и приятелями.

Они поговорили еще минут пять. Вернее, говорила Лика, а Максим больше слушал любимый голос, улыбаясь в предчувствии скорой встречи.

После разговора с женой Максим спрятал смартфон в карман, двинулся к киоску, в котором продавали прессу и книги, купил несколько журналов, прошел с ними в зал ожидания и, устроившись в кресле, принялся читать. Отдохнув немного (все-таки рана пока еще давала о себе знать), дождался объявления по громкой связи о начале посадки на поезд и двинул на перрон. Он предъявил молоденькой проводнице с бейджиком, на котором крупно было написано «Зинаида», билет с паспортом и, поднявшись в вагон, прохромал в мягком свете плафонов по ковровой дорожке в свое купе. Мягкое, на двух человек. После передовой и госпиталя хотелось комфорта, и он мог его себе позволить.

Запихав спортивную сумку в нишу над дверью, снял куртку, повесил на плечики, трость поставил рядом. Оставшись в камуфляже, уселся за столик. По проходу с вещами, негромко переговариваясь, проходили другие пассажиры. Затем в проеме открытой двери возникла кряжистая фигура.

— Здорово, сержант! В соседи примешь?

— Нет вопросов, — улыбнулся Максим.

Мужчине было за шестьдесят, одет по сезону, с собой вкатил чемодан, сложил выдвижную ручку. Максим помог уложить багаж под диван, сосед снял ветровку, повесил на крючок и протянул руку:

— Будем знакомы. Полковник в отставке Васнецов Сергей Петрович.

— Очень приятно. Максим Найденов. — Он крепко пожал протянутую руку. Ладонь была сухой и твердой.

— В отпуск едешь? — Сосед грузно уселся напротив.

— Да. В Феодосию на две недели.

— А я от ростовского приятеля еду к себе в Тамань. Если не секрет, где служишь?

— Не секрет. В 1-м армейском корпусе Народной милиции ДНР. Разведбат.

— Получается, воюешь, — значительно кивнул Васнецов. — Одобряю.

— Граждане провожающие! — донесся из коридора голос проводницы. — Просьба покинуть вагон. Поезд отправляется!

Спустя несколько минут по составу прошла дрожь, прозвучал длинный гудок. За окном в свете фонарей поплыл перрон, люди, махавшие руками вослед поезду, и здание вокзала.

Чуть позже, когда проводница Зина, зайдя к ним в купе, еще раз проверила билеты, Васнецов достал из бокового кармана пиджака плоскую мельхиоровую флягу и поставил на столик:

— Предлагаю по пять капель за знакомство.

— Не возражаю, — ответил Максим. Достал с верхнего багажного отделения сумку, раздернул змейку и добавил к угощению плитку шоколада. Сумку он вернул на место, вышел из купе и вскоре вернулся с двумя стаканами.

— А чего хромаешь? — кивнул отставник на ногу.

— Так у меня отпуск после ранения.

— Вона оно как. — Полковник свинтил колпачок фляжки и наполнил стаканы на одну треть. — За тебя, сержант! — объявил Васнецов тост.

Соседи чокнулись, выпили и закусили шоколадом, отломив от плитки по дольке.

— Ну и как там, на фронте? — положил на стол локти Васнецов. — По телевизору показывают, что бьем врага — только перья летят. А на самом деле?

— По-разному бывает, — пожал Максим плечами.

— Вот и мне так кажется. Не понимаю я этой спецоперации. Особенно ее начало, а теперь и ход действий. Сам я три войны прошел. Афганскую и две чеченских. Опыт имею.

— По-вашему, что-то не так?

— Не так, — нахмурил брови Васнецов. — Почему в первый день не нанесли удар по украинским казармам в районе спецоперации? Надеялись, что выйдут и начнут сдаваться? Ошиблись. Украинские войска заняли боевые позиции и стали отбиваться. А потом эта высадка под Гостомелем в тридцати километрах от Киева? Десант с захватом аэродрома справился блестяще и удерживал его до подхода основных сил. А затем последовал приказ на отход. Как это расценить?

— Насколько помню, все объяснили отвлекающим маневром, — взглянул на него Максим. — Чтобы удержать противника от переброски дополнительных сил в Донбасс. И нанести там сокрушительный удар.

— Что-то сокрушительный удар не особо получился. За исключением Мариуполя. ДНР до сих пор не освободили.

— Все верно, — вздохнул Максим. — Факт такой имеет место.

— А