Сергеич, — заметила она вошедшего на кухню дворника, — а я как раз обед приготовила. А то пока эти спят, помереть можно от голода. Хотите попробовать?

Семен Сергеич с сомнением посмотрел на дымящуюся массу, растекшуюся по противню.

— Можно мне просто чаю?

— Конечно, — Юлька бросилась ставить чайник.

— А вы, ребята, расскажите мне, что вчера произошло. Вижу, подругу вы вызволили. Но сегодня никто не может связаться с Антоном, дома его нет.

Он внимательно вглядывался в наши лица. Мы все отвели взгляд в сторону, Денис прикусил губу, а Юлька отвлеклась на чайник, и вода потекла через край.

— Понимаете, — первым заговорила я, — Антон оказался не предателем. Тут очень долгая история.

Я рассказала про все. Про то, как пришли к Антону, как проследили за ним, про то, что Максим оказался братом Антона. Семен Сергеич слушал внимательно, несмотря ни на кого, только один раз он поднял глаза на меня, когда я заговорила о том, как ранили Антона.

— В какой он больнице? — жестко спросил он, глядя мне в глаза, будто я была ответственна за ранение Антона.

— В двойке, в Озерках, — я смотрела на него не отрываясь. Очень хотелось отвести глаза, спрятаться от пронизывающего взгляда, но холодные глаза Семен Сергеича будто приковывали.

— Это все?

— Нет, — в разговор вступил Денис, — это не все.

Я обменялась взглядом с братом.

— Ну, что вы молчите? — начал раздражаться Семен Сергеич. — Что-то может быть еще хуже?

— Понимаете, я видел того человека в капюшоне, — Денис никак не мог подобрать слова, — который прыгнул.

— Это я понимаю. Не томи уже.

— Это был Хан, — выпалила я.

Денис выдохнул и благодарно взглянул на меня.

— Хан? — лицо Семена Сергеича изменилось. — Тебе не показалось?

— Не показалось. Я хорошо его разглядел.

Несколько минут дворник сидел молча. Все тоже молчали и не двигались с места. Даже Юлька замерла с чайником, так и не поставив его на плиту.

— Об этом никому ни слова, поняли? Никаких подозрений и никаких действий, — наконец выговорил он, вставая со стула.

— А Антон? — тихо спросила Юлька. — С ним что?

— Что с ним вы выясните сами. Если Хан будет спрашивать, а он должен будет спрашивать, расскажите все как есть. Кроме того, что его видели. Тебя видел Максим, он же и доложил Хану о ранении Антона и о том, что заложницу они упустили. Это не скрывай и не придумывай, — обратился он ко мне.

— А что же теперь делать? Все зашло слишком далеко. Если им настолько нужны герои, что они готовы и похищать, и убивать, то, что ЭТО?

Я не сказала, что именно, никто из нас так и не представлял, для чего же нужны герои Искателям. Семен Сергеич замялся в дверях, потом сел обратно на стул.

— Сядьте, ребята. Не хотел вас вмешивать, но, видимо, придется. Я провел эту ночь за компьютером, делал разные тесты. В общем, это не важно. Суть в том, что я, кажется, понял, зачем им нужны все герои. Точнее, не все, а лишь некоторые.

Мы расселись на стулья и стали внимательно слушать.

— Энергия героя, та самая Сила Слова, это очень сильный энергетический заряд. Силы слова одного героя, даже сильного, может хватить только на трансформацию в человеческий облик. Ну максимум накостылять Хранителям, когда они пытаются их поймать. Но тот случай, когда погиб один из наших, показал, что Силу Слова можно увеличить. Я думаю, что они собирают Силу с небольших героев, таких как Акакий Акакиевич, и передают ее сильным. Тогда герой получает силу и могущество в необъятных объемах.

— Подождите, — не выдержал Денис, — но Раскольников не был сильным героем. По крайней мере, сильным духом.

— Силу дает не только сила духа, мужество или агрессия. Сильной эмоцией может быть раскаяние, боль потери, безвыходная ситуация. Любая эмоция, которая трогает читателя. «Преступление и наказание» — сильное произведение, потому что в него вложена сильная эмоция. И вы не думайте, что герой, который раскаялся в книге, будет также вести себя в нашем мире. Здесь его переживания могут отразиться совсем не так, как вы себе представляете.

— И что они получат, накачав героев этой энергией? — спросила Юлька.

— Группу террористов, — коротко ответил Семен Сергеич. — А уж на что ее направить — дело ее руководителя. Но если речь идет о Хане, то тут речь пойдет о власти. Он все время говорил о том, что современное мировое господство неверно с точки зрения литературы. И по хорошему сценарию наша страна должна поднять голову и показать кузькину мать.

— Чью мать показать? — Юлька удивленно посмотрела на дворника.

Тот только махнул рукой.

— Так что игры закончились. Это место не для детей, но, надеюсь, что вы поможете в борьбе с Ханом. В стане Хранителей мне больше не на кого полагаться.

— Мы уже не дети, — насупилась Юлька.

— Конечно, поможем, — толкнул ее Денис, — тем более у меня с ним личные счеты.

Все повернулись ко мне.

— Только если вы расскажите все про отца. Все-все.

Семен Сергеич молча закивал головой.

— Конечно. Та книга, которую я тебе дал, все еще у тебя?

Я кивнула.

— В комнате.

— Принеси, с той технологией не справиться с возросшей Силой Слова. Я немного ее усовершенствую.

Я принесла черную книгу, которую вчера получила. Семен Сергеич повертел ее, что-то нажал, открыл маленькую крышечку и вложил туда небольшое устройство, которое достал из кармана.

— Вот теперь ты сможешь поймать даже самого Раскольникова.

— А теперь что? — спросила Юлька. — Нужно поймать этого гада?

— Да, — сказал Семен Сергеич, — но сначала — полить цветы.

Ребята с удивлением посмотрели на него.

— У нас нет цветов, — медленно с натягом проговорил Денис.

— У вас нет, а на клумбе есть. Я тебя оставлял здесь не для того, чтобы ты по городу за героями бегал. А чтобы за порядком во дворе следил. Цветы все пожухли. А про количество мусора в урнах я уже молчу.

— Но как же Раскольников, Хан? Они же Антона чуть не убили. Мы будем поливать цветы, пока они будут мир захватывать?

— Не мы, а ты. Я посижу здесь, надеюсь, чашечку чая мне все-таки нальют, — подмигнул он Юльке. — Денис пока найдет все адреса, где может быть Раскольников. Вечером мы туда поедем. А сейчас — цветы.

Я сложила руки на груди и демонстративно надула щеки.

— Не будь как Ден, — толкнула меня в бок Юлька. Ты же все-таки дворник, и у тебя есть свои обязанности. Представляешь, если бы все так относились к своей работе.

Ничего не оставалось как выйти из кухни, взять ключи и спуститься во