высокую фигуру Колесникова. Он катил большой чемодан и нес в руке пакет.

– Здравствуй! – Архипова шагнула к нему навстречу. – Я так и думала, что ты переждешь, пока все выйдут.

– К чему толкаться боками… – ворчливо сказала Сергей Мефодьевич и тут же опомнился: – Здорово, что встретила меня. Я рад.

– И я рада, что выбрался в Москву.

– Это не я выбрался, это меня послали, – ответил Колесников.

– То есть, если бы не командировка, мы с тобой не увиделись бы? – рассмеялась Александра.

– Отчего же… Увиделись, но, может, не так скоро.

– Ясно, – несмотря на радость Архипову охватило то чувство неуверенности, зыбкости, которое преследовало ее в Питере. Вроде человек с удовольствием ехал в гости, а приехав – ворчит, не пытается сказать приятное. Идет сам по себе, словно выбрал свой чемодан на колесиках специальным барьером.

– Сережа, а ты можешь чемодан в другую руку взять? Я убьюсь, зацепившись за него ногой, – улыбнулась она.

Колесников скорчил мину, но руку освободил. Архипова тут же изящно повисла на ней.

– У нас вчера был дождь, сегодня солнце, специально для тебя.

– А у нас, в твоем любимом городе, дождь, туман и влажность восемьдесят процентов.

– У тебя тяжелый чемодан? – спросила она.

– Не очень. Пакет важный, да, – Колесников кивнул на пакет, – мы поедем на такси.

Доехали они быстро. Архипова заметила, как Колесников внимательно окинул взглядом дом, двор, в подъезде потянул носом:

– Кошек прикармливаете?

– А ты Шариков прям, что так чувствуешь? У нас один котенок живет.

– А пахнет словно зверинец, – сморщился Сергей Мефодьевич.

– А у вас пахнет подвалом и старой картошкой, – не осталась в долгу Александра. Она вызвала лифт, и когда он приехал, сделала приглашающий жест:

– Прошу! И лифта у вас такого нет!

Колесников поджал губы, но потом все же хмыкнул:

– Ну и ладно!

Александра открыла дверь и зажгла свет. Колесников вошел и непроизвольно ойкнул.

– Красиво у тебя, ничего не скажешь, – потом повернулся к довольной Архиповой и скомандовал: – Не стой как матрешка, бегом на кухню! Пакет сразу в раковину и включи холодную воду!

– Прям так? Пакет в воду?

– Два раза повторять нужно? – возмутился Колесников.

– Слушаюсь, – Архипова отдала честь и отправилась на кухню. Там она проделала все, что было велено.

– Так, теперь я покажу твою комнату. Вот, – она открыла дверь в так называемую гостиную, самую большую комнату квартиры.

– Отлично: очень уютно, светло, много воздуха… – поблагодарил Колесников.

– Издеваешься, – с подозрением взглянула на него Александра.

– Ничуть. Все замечательно.

– Только вот замков на дверях у меня нет. Но обещаю, покой нарушать не буду.

Сергей Мефодьевич смущенно засмеялся.

– Я сейчас переоденусь и пойду готовить, – сказал он, – поручать женщине такую прелесть как лобстер – преступление.

– А что там испортить можно? – удивилась она. – Свари в воде, добавь соль и петрушку с черным перцем.

– Все так, да не так! – вздохнул Колесников.

Архипова подумала, что ее большая кастрюля неожиданно стала пользоваться успехом. На днях Полякова готовила карпа, а вот сейчас лобстера варить будут.

– Оливье будешь? – спросила она вкрадчиво.

– Оливье? – Колесников обернулся, уже будучи в ванной. – Буду. Только не ври, что делала сама.

– И не собиралась. А еще у меня курица с пюре и бараньи котлетки. Все из кулинарии.

– Здорово, все съедим, – пообещал Колесников и заперся в ванной.

Архипова прошла к себе, переоделась в легкие брюки и футболку. «Вот и врать не пришлось. К счастью», – подумала она. На душе было беспокойство, радость, предвкушение. Она сама даже не знала, чего ждет. Но этот мужчина в доме делал ее счастливой. А ведь так давно это было – ощущение чего-то хорошего, доброго. И уверенность, что надежды на лучшее сбудутся.

Колесников вышел из душа румяным и бодрым.

– Так. Дай мне соль, перец, лавровый лист, большую кастрюлю и шумовку.

Архипова посмотрела на него.

– Что есть по-русски «шумовка»? – спросила она, ломая язык.

– Большая ложка с дырками, – шутки Сергей Мефодьевич не понял.

– Вот, – Архипова подала требуемое.

– Ты иди, телевизор посмотри. Я сам управлюсь и позову тебя, – сказал он.

– Кухню не сильно испачкай, – попросила Архипова.

– Сам испачкаю, сам вымою.

«А он ведь и впрямь сам все вымоет! Аккуратный до безобразия», – подумала Александра и улеглась на диван с книжкой. Но ей, конечно, не читалось. Клонило ко сну, но мешали мысли, а еще шум и запахи, которые проникали из кухни.

Ее разбудил голос:

– К столу! Спать ночью надо, а сейчас время ужина.

Архипова открыла глаза и увидела Сергея Мефодьевича в фартуке.

– Где ты это взял?

– В шкафу.

– Это мамин, я его не трогаю.

– Зря. Вещи должны быть теплыми. Как жемчуг.

– Какой жемчуг? – не поняла Архипова.

Она никак не могла прийти в себя.

– Жемчуг носят на теле или в кармане одежды, чтобы часто трогать руками. Он должен чувствовать тепло. Тогда не тускнеет и не умирает. Так и этот фартук. Твоя мама порадовалась бы, что он служит верой и правдой, а не стал памятником, спрятанным в шкафу.

Архипова задумалась – ей понравились его слова. И выглядел Колесников по-домашнему, но мужественно.

– Ты встанешь, наконец? Я бы тебя отнес на кухню, но не донесу.

– Почему же это? – кокетливо спросила Архипова.

«Сейчас он скажет, что набросится на меня с объятьями», – подумала она и зажмурилась.

– Уроню. Ты же толстая местами, – спокойно ответил Сергей Мефодьевич.

– Ничего себе! – Архипова даже подпрыгнула.

– А что? Я же не сказал, что ты некрасивая. Я сказал, что местами толстая. И вообще, прекрати спорить, пойдем есть!

Архипова, вздыхая, поплелась на кухню. В голове был туман от всего сразу: от сна, усталости и растерянности. «Назвал меня толстой!» – возмущалась она про себя.

На кухне царила красота. В центре круглого стола расположилось блюдо с огромным лобстером. Лежали приборы, стояла салатница с порезанными огурцами. Пахло черным перцем.

– А это что? – Архипова указала на вазочки с соусами – желтым и розовым.

– Это для лобстера. Желтый – сырный, он маслянистый и чуть резкий. А розовый – томатный. Но без кислоты, чуть пряный.

– Сам сделал?

– А что тут делать?! Пять минут, и все дела.

– Офигеть, – присвистнула Архипова, – но я не толстая. Попробуй еще раз мне такое сказать.

– А как тебя можно было разбудить?! Только так. Шоковым способом.

– Ничего, я тоже когда-нибудь…

– Даже не пытайся. Я толстокожий, намеков не понимаю, а на сказанное в лоб не обращаю внимания.

– Завидная способность, – проговорила Александра, садясь за стол, – давай уже своего лобстера. Разделывай. Есть хочется.

– Видишь ли, едят картошку с мясом. Макароны. А лобстера вкушают, – проговорил Сергей Мефодьевич, разделывая красные клешни.

Некоторое