фантомной болью, а перед глазами стояли лица погибших ребят моей охраны. И все за бабло. И ведь уже все успокоилось, живи на пенсии и не высовывайся, так нет! Он и тут решил вымарать все своим дерьмом. Вот теперь пусть не обижается.

Глава 37

Марта

Места себе не находила, бродила по дому, пытаясь заставить себя успокоиться. Уговаривала, но вот все доводы казались пустыми и бестолковыми.

Меня словно на мясорубке прокрутили, придали форму и сказали, что можно жить дальше. А как жить теперь? Только я допустила мысль, что отвязалась от прошлого, только попыталась заглянуть в будущее, порадовалась, что могу просыпаться без страха, могу начать не просто существовать, а думать о том, чего всегда хотела, как БАХ… на пороге моей квартиры оказывается человек, превративший мое детство в ад.

В последний раз с отчимом мы виделись полгода назад, когда я попала в больницу, упав в обморок прямо на ледовом катке, где зимой тренировала детские группы. Валерий с судорожной дотошностью следил за мной, проверял каждое новое место работы, заявлялся с проверкой в квартиру Дунаева, где мы с Лексой жили всё это время. Он был подозрительно молчалив, не сыпал угрозами… Просто напоминал, кому принадлежит моя жизнь.

И вот снова он, и снова ему мало страданий, которые пришли в мою жизнь с его появлением. Мне достаточно было и пары секунд, чтобы понять истинную причину его появления. Деньги… Только они волновали его всю жизнь.

Мне было неудобно тратить деньги, которые Гора выделил на Лексу. Собирала чеки, искала скидки, писала заметки в ежедневник, фиксируя даже самую маленькую сумму, потраченную на ребенка. Но он упорно не требовал отчетов, никогда даже не смотрел на них, просто отмахивался и говорил, что для него это пустяк.

Ну, какой же пустяк? Я брала для дочери все самое нужное, пыталась найти развивашки по купонам, только бы сократить расходы, но и без того сумма набегала совсем не маленькая.

Да я такой зарплаты в жизни не получала.

Поэтому, даже не раздумывая, позвонила подруге, попросив собрать мои вещи из квартиры и прислать почтой. Казалось, если позволю взять хоть копейку на себя, то разрушу жизнь дочери. Разве он обязан содержать и меня? Хватит и сумасшедшего счета за операцию. Просто решила прикинуться серым пятном, не отсвечивать, не привлекать внимания.

Вещи Ника, конечно, собрала, вот только передала не почтальону, а моему отчиму, так любезно согласившемуся завезти передачку любимой падчерице. Подруга не придала этому значения, да и мне сообщить забыла, поэтому, когда вместе с моими вещами на пороге материализовался Валера, обманным путем узнавший адрес нашего проживания, я была шокирована…

Мне было жутко настолько, что я, не думая, отдала ему все деньги, но и этого оказалось недостаточно! Отчиму не составило труда выяснить, кто именно забрал меня из нашей больницы, а дальше шел инстинктами… Инстинктами наживы и подлости. Он дал срок до пятницы, иначе начнутся последствия. А вот в это я верила. Знала, что за его словами всегда идет действие. Правда, забыла, что этому подлецу всегда мало.

Мне было так стыдно говорить об этом Горе. Я просто не могла перебороть себя. Каждый раз начинала разговор, но с таким же успехом переводила тему, молча сглатывая горькие слезы.

Мне никто и никогда не поможет распрощаться с теми воспоминаниями, с тем адским прошлым, с тем ужасом, в котором я просуществовала долгие годы.

Сжимала в руках телефон, до сих пор ожидая звонка Морозова… А когда стрелки больших часов над камином застыли на отметки семь часов вечера, волноваться повода уже не было.

По телу пополз липкий страх, как только я представила, что отчим, не застав меня дома, сейчас устроит погром, соседи вызовут полицию, и все подробности станут известны Горозии. Поэтому будет лучше, если он всё узнает от меня, а не от Валеры…

Достала телефон, ткнула в нужный контакт и долго слушала монотонность гудков.

– Мы уже подъезжаем, Марта, – как-то весело сообщил Гора. – Пять минут…

– Ты всё знаешь, да? – осознание того, что самое страшное уже случилось, было оглушающим. – Гора, там у квартиры Валера! И если я не принесу ему деньги, то он никогда не оставит нас в покое! Он уже знает адрес, знает, в какой садик ходит Лекса, он будет преследовать, отравлять жизнь…

– Он вам больше ничего не сделает! Я тебе даю своё слово…

Слово… Как часто я это слышала? Каждое утро, когда отчим находил избитую мать, то падал на колени и просил прощения, давая честное слово, что это был последний раз. Каждый раз, приводя своих дружков, после чего мать напивалась до синих соплей, он мне наутро давал честное слово, что больше этого не повторится. Я верила, пока не поняла, что верить никому нельзя.

Столько раз слышала эту фразу, что магия закончилась ещё лет в тринадцать.

Знала, что нет за этими словами смысла. Человеческое слово ничего не стоит. Оно пустое, раздутое и почти никогда не подкрепляется действиями.

И сейчас мне в очередной раз просят просто поверить? Поверить в реальность шикарной квартиры, доставку продуктов по понедельникам, банковского счета, о пополнении которого не нужно беспокоиться.

И самое пугающее, что из всех обещаний эти – самые реальные… То, о чем я и мечтать боялась, стало единственной реальностью, подкрепленной действием мужчины, которого я в очередной раз обманула.

Горозия был, как всегда, точен. Мужчины вошли в дом с огромным тортом и коробкой фейерверков.

– Лекса! – Левон кивнул мне и прошел в столовую, дав всем команду собираться. – Давайте быстро, а то меня баня ждёт. И так все пробки города собрали.

Горозия появился последним. Прятался за суетой в коридоре, а когда Денис Раевский подхватил Лексу на руки и вышел на улицу, уводя за собой и Ефима, и девчонок, медленно опустился в кресло. Он уронил голову, упершись локтями в колени, словно смертельно устал.

– Гора, прости! – не знаю, что со мной случилось, но я бросилась к нему. Рухнула на колени, пытаясь изогнуться, чтобы в глаза его заглянуть. Мне было страшно, что могу увидеть разочарование! Оттого и трясла его, привлекая к себе внимание. – Я испугалась за Лексу, испугалась за тебя… На миг поверила, что он опять все испортит, измарает своей подлостью. Я просто… Я испугалась за вас…

– Клянусь… – зашептал Горозия и выставил руку ладонью вверх. – Клянусь, что из вашей квартиры вас никто и никогда не выгонит. Клянусь, что никогда не попрекну деньгами, клянусь, что никогда