– Тебе стоит. Я в этом уверена. Скоро ты поймешь, чегохочешь, а чего нет, и я тоже пойму.

– А твой французский друг? Это то?

Олли совершенно сбивал с толку его возраст, но Сара быластранной женщиной. Может, именно это ей было нужно в данный момент.

– Пока он меня устраивает. Наши отношения строятся напринципах экзистенциализма.

Оливер снова усмехнулся. Он уже слышал от нее такое,очень-очень давно.

– Ты говоришь, как когда-то, когда жила в Сохо.Проверь, идешь ли ты в самом деле вперед, а не назад. Назад идти нельзя, Сарри.Толку не будет.

– Я знаю. Поэтому я и не приезжала домой. Теперь Оллипонял, правда, легче от этого не стало.

– Ты хочешь, чтобы я подал на развод?

Он впервые ее об этом спросил без обиняков и впервыепочувствовал, что сердце бьется ровно и не собирается разорваться от этих слов.Вероятно, наконец он был внутренне готов.

– Когда у тебя будет время. Я не спешу.

– Я сожалею, дорогая...

Олли чувствовал, что слезы жгут ему глаза.

– Не стоит.

Потом она пожелала ему спокойной ночи, и Оливер осталсянаедине со своими воспоминаниями, печалями и фантазиями по поводу Жан-Пьера...Везучий ублюдок...

Сэм в ту ночь опять забрался в отцовскую кровать, впервыепосле переезда в Нью-Йорк, но Оливер не возражал. Рядом с сыном ему былоспокойнее.

Уик-энд они проводили в Перчесе, но Бенджамина повидать неудалось. Дети общались с друзьями, сад, посаженный Сарой, пышно цвел, поэтому уАгги была масса дел по обрезке, прополке и так далее. Утром в субботу, когдаОливер спокойно досматривал сны, зазвонил телефон.

Звонил его отец. Олли, слушая, сразу сел в кровати. Избессвязных фраз он только понял, что мать сбил автобус и она находится снова вбольнице в коматозном состоянии. Отец плакал, голос у него дрожал и срывался.

– Я сейчас приеду, папа. Когда это случилось? Несчастьепроизошло в это утро, в восемь часов.

Меньше чем через час Оливер был в больнице, наспехпричесанный, в брюках цвета хаки и несвежей рубашке. Джордж, убитый горем,сидел в холле и, когда увидел сына, протянул к нему руки, как ребенок.

– Господи, папа, что случилось?

– Это я виноват. Ей на днях стало лучше, и я настоял,чтобы забрать ее на уик-энд.

Джордж Ватсон так тосковал по жене, ему так недоставало ее всупружеском ложе, которое они делили на протяжении почти полувека, что, когда вее состоянии, как ему показалось, произошло улучшение, он решил, что ей будетполезно провести несколько дней дома. Врачи пытались отговорить его, но Джорджнастаивал, говорил, что сможет обеспечить ей должный уход.

– Наверное, она встала, когда я еще спал. Когда япроснулся, она стояла уже совсем одетая. Мама смутилась и сказала, что идетготовить завтрак. Я подумал, что ей не повредит заняться таким знакомым делом,и разрешил. Сам встал, принял душ, побрился, а когда пришел на кухню, ее там небыло. Входная дверь была открыта. Я искал ее всюду саду, в гараже, объехалсоседние улицы, а потом... – Он снова зарыдал. – Я увидел «скорую помощь»...водитель автобуса сказал, что она шла прямо на него. Он нажал на тормоза, но неуспел полностью затормозить. Она была чуть жива, когда ее сюда привезли, врачине ручаются... Ох, Олли, это так, как будто я сам ее убил. Мне так безумнохотелось повернуть время вспять, представить себе, что ничего не произошло, ноэто, конечно же, невозможно, и вот теперь...

Мать Оливера была в отделении интенсивной терапии, и когдаон ее увидел, то был потрясен. Несчастная получила тяжелые травмы головы имножество переломов. Врачи, правда, сказали, что с момента наезда она была безсознания, но это вряд ли могло служить утешением.

Отец и сын ждали в холле. В полдень Оливер настоял, чтобыотец поехал с ним в кафетерий на ленч. Каждый час они на одну-две минутызаходили в больницу, но изменений не было. К полуночи стало ясно, что их бдениебесполезно. Врачи не оставляли никаких надежд, к тому же на рассвете у неепроизошел обширный инсульт. К тому времени отец давно был дома, а Оливер всеждал. Он несколько раз звонил к себе и сообщал Агги, какова ситуация. Оллихотел, чтобы она пока не говорила детям, и та объяснила, что папа уехал в городпо срочным служебным делам.

Врач пришел поговорить с Оливером в шесть утра, когда тотдремал в холле. Он последний раз видел мать два часа назад. В отделенииинтенсивной терапии не было ни дня, ни ночи, были только яркий свет, гулаппаратуры, временами сигналы компьютеров и редкие, жалобные стоны пациентов.Но Филлис даже не шевелилась, когда сын подходил к ней.

Доктор тронул его за плечо, и Олли моментально проснулся.

– Да?

– Мистер Ватсон... У вашей матери произошел повторныйинсульт.

– Она... она...

Страшно было произносить эти слова. Олли хотел, чтобы егомать жила. Всегда.

– Сердце у нее продолжает работать, она на искусственномдыхании, но отсутствуют сигналы работы мозга. Боюсь, что бороться бесполезно.

По сути дела, она была мертва, но с их помощью все ещедышала.

– Мы можем поддерживать в ней жизнь при помощиаппаратуры как угодно долго, но это в самом деле не имеет смысла. Все теперьзависит от вас.

Олли подумал, хотел ли бы отец, чтобы сын принял решение занего, и тут же понял, что не хотел бы.

– Как нам поступать? Мы можем подождать, пока выпосоветуетесь с отцом.

Оливер кивнул, чувствуя, как его пронзает острый ножодиночества. Жена бросила его пять месяцев назад, а теперь предстояло потерятьмать. Но Олли не мог думать только о себе. Надо было думать об отце, помнить,что для него значило потерять супругу после сорока семи лет совместной жизни.Это было жестоко. Но на самом деле она покинула его уже несколько месяцевназад, когда заболела. Филлис зачастую даже не помнила, кто она такая. Непроизойди этой катастрофы, ее состояние все равно стремительно ухудшалось.Возможно, как ни печально, так было и лучше.

– Я ему позвоню.

Но пока шел к телефону, Оливер передумал и направился ксвоей машине. Стояло чудное весеннее утро, солнце пригревало, в ароматномвоздухе звенели птичьи голоса. Трудно было поверить, что его мать фактическиуже умерла, и теперь он должен поехать и сказать это отцу.

Олли открыл дверь дома ключом, который был у него на всякийслучай, и тихо зашел в спальню родителей. Там все было как прежде, только отецспал один в большой кровати с пологом, которая сохранилась у них с самойсвадьбы.

– Папа! – шепнул Оливер.

Отец пошевелился. Тогда Олли осторожно коснулся его рукой.

– Папа...