Он боялся испугать отца, у того ведь было слабое сердце иневажные легкие.

Джордж вздрогнул, проснулся и посмотрел на сына.

– Что?.. Она...

Он с испуганным видом сел в кровати.

– Она еще там, но нам надо поговорить.

– Почему? В чем дело?

– Да проснись же наконец.

У Джорджа все еще был сонный вид.

– Я проснулся. Что случилось?

– У мамы был инсульт. – Олли со вздохом осторожно селна кровать и взял руку отца. – Они поддерживают в ней жизнь при помощиаппаратуры. Но, папа... остается только это... – Оливер ненавидел слова,которые приходилось произносить, но в них-то и была правда. – Ее мозг погиб.

– И что они от нас хотят?

– Они могут отключить от нее аппаратуру, если ты так решишь.

– И тогда она умрет?

Олли кивнул. Отец снова опустился на подушки. По его щекаммедленно скатывались слезы.

– Оливер, знаешь, она молодая была такая красивая...такая прелестная, когда мы поженились. Как они могут просить меня, чтобы я ееубил? Это непорядочно. Как я могу с ней так поступить?

Джордж глухо всхлипнул, а Оливеру стоило больших усилийсдержать рыдания.

– Ты хочешь поручить это мне? Я просто подумал, чтотебя надо поставить в известность... Извини, папа.

Они плакали, но больше уже ничего не оставалось. Женщина,которую оба горячо любили, умерла. Джордж медленно поднялся и вытер глаза.

– Я хочу при этом присутствовать.

– Нет. – Олли решительно был против. – Тебе нельзя.

– Тут не ты решаешь, а я. Это мой долг по отношению кней. Мы прожили вместе почти пятьдесят лет, и я не намерен ее сейчас бросать. –Слезы снова полились из его глаз. – Оливер, я ее люблю.

– Я знаю, папа. И мама это знала. Она тебя тоже любила.Не расстраивайся так сильно.

– На мне лежит вся вина за случившееся. Оливер крепкосжал руки отца в своих.

– Послушай, что я тебе скажу. Мама уже не была такой,какую мы знали и любили. Она уже давно ушла, и в том, что случилось, твоей винынет. Может, так и лучше. Если бы она жила, она бы умирала постепенно, не зная,кто она, не помня родных и близких... тебя... внуков... меня... друзей... милыхее сердцу дома и сада... Она вела бы растительный образ жизни в интернате, аесли бы это понимала, то очень бы страдала. Теперь она от этого избавлена.Прими это как волю судьбы, как перст Божий, если тебе так больше подходит, иперестань себя казнить. Ни то ни другое не в твоей власти. Просто то, чтодолжно было случиться, случилось. И если мы позволим ей уйти, она будетсвободна.

Джордж кивнул, благодаря сына за его слова. Возможно, Оллибыл прав. Во всяком случае, ничто теперь нельзя было изменить.

Он тщательно оделся: надел темный в полоску костюм, белуюнакрахмаленную сорочку и темно-синий галстук, который Филлис купила ему десятьлет назад. Выйдя из дома, Джордж поглядел по сторонам, словно надеясь увидетьее, а потом взглянул на сына и вздохнул:

– Невозможно представить себе, что еще вчера утром онабыла здесь.

Но Олли в ответ только покачал головой.

– Нет, папа, ты ошибаешься. Ее здесь нет ужедавным-давно. Тебе это известно.

Джордж кивнул, и они молча поехали в больницу. «Какоезамечательное утро... – думал Оливер. – В такое утро только умирать».

В больнице они поднялись в лифте на четвертый этаж испросили дежурного врача. Это был тот же доктор, который говорил с Оливеромдвумя часами раньше. Он сообщил, что в состоянии миссис Ватсон принципиальныхизменений не произошло, случилось лишь несколько апоплексических припадков, чтоестественно после инсульта. В остальном все было по-прежнему. Ее мозг окончательнопогиб. Жизненные функции поддерживались лишь при помощи аппаратуры.

– Мой отец хочет присутствовать... – объяснил Оливер.

– Все понятно.

Молодой доктор был добрым и проявлял сочувствие.

– Я хочу быть там, когда вы... когда вы...

Голос у Джорджа дрогнул, больше он не смог произнести нислова. Врач с пониманием кивнул. Он много раз сталкивался с этим, но, ксчастью, не очерствел.

Когда они зашли в бокс, с Филлис находилась сестра.Аппаратура ритмично работала и подавала сигналы. На мониторе светилась одна прямаялиния, все они поняли, что это окончательный приговор. Филлис лежала спокойно,словно спала. Глаза у нее были закрыты, волосы аккуратно подобраны, руки лежаливдоль тела. Джордж посмотрел на жену и взял ее ладонь, он поднес ее к губам ипоцеловал пальцы.

– Я люблю тебя, Филлис... И всегда, всегда будулюбить... Наступит день, когда мы снова встретимся.

Врач и Олли отвернулись. Оливер плакал, горько сожалея, чтовсе так сложилось, что мать не пожила еще долго-долго, что не дождалась, когдавырастет Сэм и будет иметь своих детей...

– Спи спокойно, моя дорогая, – прошептал в последнийраз Джордж и затем вопросительно посмотрел на доктора.

Аппаратуру выключили, но Джордж не выпускал руку жены.Филлис тихо и спокойно перестала дышать. Муж был с ней и в эту последнююминуту.

Джордж долго стоял с закрытыми глазами, потом наклонился,чтобы поцеловать Филлис, положил ее руку, прикоснулся к ее щеке и долго-долгосмотрел, как бы стремясь навсегда запечатлеть в своем сердце образ супруги.

Из бокса он вышел ослепленный слезами. Совместная жизнь,которая длилась сорок семь лет, любовь, которая объединяла их, подошла к концу.Но в этом финале было что-то прекрасное, наверное, у таких людей и не моглобыть иначе. Даже врач был растроган, он оставил их одних подписывать документы.Оливер уговорил отца посидеть в кресле в холле, а потом отвез его домой. Онпробыл с ним до полудня, после чего поехал к себе, чтобы заняться необходимымиприготовлениями.

Дети ждали его, и Мел моментально поняла, что что-тослучилось, такой у отца был усталый и измученный вид.

– Папа, что случилось?

На глаза у Олли выступили слезы.

– Бабушка умерла, доченька. Все это было оченьпечально, но в чем-то и прекрасно. Дедушке теперь будет очень тяжело.

Мел расплакалась. Тут же, чувствуя неладное, прибежал Сэм.Олли сообщил и ему, малыш тоже стал плакать – он так любил бабушку.

– А можно нам увидеться с дедушкой?

– Подождите чуть-чуть. Мне сначала надо сделатькое-какие дела.

Предстояло организовать похороны, окончательно всеобговорить в больнице. Поэтому Оливер решил отправить детей в Нью-Йорк наэлектричке с Агнес. До того он позвонил Дафне и попросил ее вечером ихнавестить. Дафна выразила ему свое глубокое сочувствие и сказала, что судьбапоступает с ним несправедливо, посылая все новые беды. Олли был тронут иблагодарен.