Которые ему, впрочем, не помогут. Замок однозначно был магическим, хоть распознать чары в нем я пока не могла. А если точнее, просто не умела. 

Я проговаривала заклинание раз за разом, посылала импульсы один за другим и вскоре потеряла счет времени. Весь дьявольский мир сузился до этого наглого животного. Он был мертвым, имел мозг размером не больше горошины, но при этом умудрялся издеваться надо мной, покатываясь со смеху на полу клетки. 

А я не прекращала. В какой-то момент и вовсе потеряла ту грань, где заканчивалась я и начиналось мое плетение. Вокруг не осталось ничего кроме моего дара, что яро кидался в бой по первому зову. 

Очнулась я внезапно. От того, что кто-то уверенно сжал мою руку и прикоснулся ладонью к моей щеке. Эта ладонь показалась мне обжигающей. 

С трудом сфокусировав взгляд, я вдруг отметила перед собой лицо преподавателя. Он не выглядел озадаченным или обеспокоенным, но при этом почему-то сидел передо мной, приклонив одно колено. 

Не понимаю, почему испугалось. Страх просто появился, покалывая кончики пальцев. В груди горячим клубком свернулось волнение. Сердце заметалось испуганной птицей, в то время как лицо мужчины приближалось. 

Его губы становились все ближе. 

– Павлиция... - выдохнул он мое имя, пока я терялась в темно-синем озере его глаз. - Павлиция... 

Мы видим то, что хотим видеть 

Или то, что хотят видеть другие 

Галеций Истол Вантерфул давно не чувствовал в себе такого эмоционального подъема. Эмоции были его инструментом, его масками для достижения поставленных целей. Столько сколько мужчина помнил себя, он умело манипулировал людьми, становясь для них тем, кто им требовался прямо сейчас. 

Друг. Любовник. Жених. Воздыхатель. 

Учитель. 

Находясь при дворе с малолетства под опекой отца - влиятельного галеция, правой руки естийя, он познал себя в интригах и заговорах, но именно любовь к экспериментам, именно магия как наука, увлекали его пуще других авантюр. Эту любовь он тоже унаследовал от своего родителя, который погиб, желая открыть очередной секрет. 

Собственно, эта авантюра и привела мужчину в Академию Проклятых. Естием он был сослан сюда в наказание, которое наказанием являлось едва ли. Галеций вновь занимался познанием всех скрытых глазу граней магии, у него снова была лаборатория - в его личном столичном особняке, и он снова был свободен в своих решениях. 

Почти свободен, все же имея некоторые ограничения. 

Потому что естию не меньше, чем Истолу хотелось открыть секрет, над которым лучшие маги бились веками. Бились и умирали, не имея возможности покинуть пределы дворца. К своим секретам естий относился с особым усердием. 

Открыв кольцо портала, мужчина сделал шаг и вышел уже в кабинете своей матери. Он даже не помнил, когда в первый раз овладел заклинанием открытия перехода. Должно быть, ему было лет пять или шесть - дар у него прорезался рано, а в совершеннолетие как и положено закрепился. Теперь он открывал порталы, тратя на это дело всего мгновение. 

– Истол? Что привело тебя в мой кабинет? - поправив очки в тонкой оправе, магесса Вантерфул едва ли отвлеклась от документов, на которые ежедневно тратила часы своей жизни. 

Попечители требовали отчеты за каждую копейку, поэтому работы у женщины хватало всегда. Там, где одновременно находится столько студентов ежедневно что-то происходит. 

Не удостоив мать объяснениями, мужчина обронил всего одну фразу: 

– Она нужна мне. 

Магесса Вантерфул запросто могла бы сделать вид, что не понимает, о чем толкует ее сын. Она могла бы выставить его из кабинета, потому что он был хозяином на их землях, но не в ее академии, но вместо этого женщина отложила документы, непримиримо сложила руки на груди и прямо взглянула в темно-синие глаза. 

– На твоем курсе есть другие одаренные, ты сам говорил. - заметила она как бы между прочим. 

– Ты не понимаешь, мама. Я впервые видел, чтобы чья-то сила была настолько объемной, переполненной. Павлиция Бендант - сосуд с чистейшей магией. 

– Снова твои увлечения? - магесса недовольно нахмурилась. Она никогда не разделяла пристрастия сына и покойного супруга. - Тебе напомнить, чем они закончилось в прошлый раз? Ты едва не женился на оборванке, которая желала твои деньги больше тебя. 

– На этот раз все по-другому. - твердо произнес мужчина и все-таки занял свободное кресло у рабочего стола матери. - Я уверен, что Павлиция знает о своем даре больше, чем говорит... 

Жестом руки борвав речь сына, который, кажется, вновь помешался на своей идее, магесса призналась, проговаривая каждое слово с нажимом: 

– Я не могу дать ей работу в академии. Галеций Фалдруд ясно дал понять, что работы эта девочка не найдет ни в академии, ни за ее пределами в столице. Боюсь, что по истечении трех недель она не сможет оплатить свое проживание. Не уверена, что после этого она станет и дальше посещать академию, а значит, ее дар заблокируют как не поддающийся контролю. 

– Тогда я сам буду платить ей жалование. 

Не это глеция ожидала услышать от своего сына. А впрочем, с детства было видно, что от отца он унаследовал гораздо больше, чем от нее. 

– Ты зря упрямишься. 

– А если она и есть тот самый элементаль? - тон мужчины стал серьезным, холодным, почти ледяным. 

Маска увлеченного преподавателя покинула его лицо, выпустив наружу аристократа до мозга костей. В молодости, когда ее супруг становился таким, на Анидру накатывал страх. Но вскоре этот страх превратился в волнение и трепет. В объятиях супруга она всегда ощущала себя маленькой девочкой, купаясь в его опеке, в его заботе, в его страсти и любви. 

С возрастом на этот тон, на этот взгляд, пробирающий до костей, у нее выработался иммунитет. Несносный мальчишка вырос на ее глазах, и она прекрасно знала все эти жесты и взоры, скопированные им у отца. 

На нее они больше не производили должного впечатления. 

– Ты говорил так в прошлый раз, Истол. 

– У Амеджии не было самовосполняющегося резерва. - продолжал мужчина упираться. - Если Павлиция элементаль...