— Ладно, — отец хлопает себя по коленям, — у тебя больше двух суток, чтобы разобраться в собственных сомнениях, колебаниях, страданиях. Решишь твёрдо — милости прошу. Нет — не обессудь. Сделаешь так, как решу я. А по сути, всё просто, Леонид. Ты задаёшь себе один-единственный вопрос: почему именно эта девушка? И ответ либо приходит, либо нет. А уж если нет, то это не она. Не та самая. И нет разницы, кто встанет на её место.

Отец уходит, закрывая за собой дверь. Лео стоит в коридоре и не может сдвинуться с места. Разговор с отцом высосал последние соки. Но вместо того, чтобы лечь спать, он одевается и выходит на улицу. Глотает холодный воздух.

Неприветливая нынче весна. Ночи до сих пор холодные, будто осенние. Со рта идёт пар. Зато ветра почти нет. Небо тёмное, затянуто насупленными тучами.

— Почему? — выдыхает он шёпотом и сам себе отвечает: — Потому что дороже её у меня никого нет.

В такой поздний час улицы почти пустынны. Машина несётся по трассе на приличной скорости. И с каждым преодолённым километром Лео становится легче. Он едет домой. А дом для него там, где спит сейчас Эль. Всё остальное неважно.

Таня

Настоящее время

Я не слышала, когда Лео вернулся. Но, проснувшись рано утром, нашла его на кухне. Он пил кофе, словно никуда и не исчезал.

— Привет, Эль, — голос у него глухой и немножко хриплый.

Низкая хрипота царапает по нервам, заставляя сердце стучать громко. Я чувствую, как вспыхивают щёки, и ничего не могу с этим поделать. Он действует на меня, словно вирус. Я давно больна им.

— С добрым утром, Лео, — присаживаюсь рядом. Хочется подпереть щёку кулаком и любоваться им. Смотреть глазами влюблённой дурочки и плавиться от нежной беспомощности.

Лео сегодня не пахнет другими женщинами. Кажется, он пришёл недавно — даже в душе не был. На вид — вернулся после тяжёлой войны, где махал мечом, убивая врагов налево и направо.

— Хочешь кофе? — спрашивает он меня, а я глазами хлопаю, пока не в силах поверить: Лео здесь, рядом, никуда не денется. Хотя бы в ближайшие полчаса.

— Хочу, — стряхиваю с себя наваждение и пытаюсь подняться, но его рука удерживает меня на месте.

— Не надо, посиди, я сам.

И то, что происходит дальше, похоже на сон. Лео берёт мою руку в ладони, подносит к губам и целует костяшки пальцев. По очереди. Не спеша.

Мне приходится приоткрыть рот, потому что сердце подскакивает к горлу и бьётся так отчаянно и громко, что, наверное, он слышит.

Это, видимо, у него тренировка перед походом к отцу. Мысль приходит гораздо позже, когда Лео всё же оставляет в покое мою руку и поднимается, чтобы сделать кофе. Но я не хочу так думать. Позволяю себе представить, что Лео делал это потому, что хотел. Не по дружбе, а совершенно из-за других чувств.

— Как у тебя дела? — спрашиваю, когда он ставит передо мной чашку кофе и снова садится напротив.

— Всё хорошо, Эль. Я вернулся, — слишком лаконично, но выспрашивать подробности не с руки, особенно, когда Лео смотрит задумчиво, долго, будто видит меня впервые.

— Что нового у тебя? — прячет он взгляд в чашке с чёрным кофе.

Я пожимаю плечами и неожиданно для самой себя вываливаю новости о телефонных звонках Артура и Короля-старшего. Умалчиваю лишь о Ландау. Не знаю, как об этом сказать. И нужно ли? Эту проблему я должна решить сама.

— Папа в своём репертуаре, — философски пожимает плечами Лео, — от него стоило этого ожидать. Он приходил ко мне вчера ночью. Рассказывал, что мы плохо шифруемся, если надумали поиграть в пару.

Внутри меня — листопад. Тихо падают листья. Кружатся грустно-грустно. Если б не Король-старший, Лео не вернулся бы. Но надежда во мне не умирает. Я только и живу этим: отчаянно надеюсь на то, что всё однажды изменится.

— Не грусти, Тань, — по-своему понял мой минор Лёнька, — мне на папу чихать. Пусть думает, что хочет, сочиняет, подозревает. Догадываться — всё равно не знать точно. А с Артуром я разберусь. У папы трагедь. Он вокруг Константиновского увивался ужом, а я сцепился с ним.

Из-за меня. Он не произносит этих слов вслух, но я-то понимаю, а поэтому чувствую себя немного виноватой. Я не знаю, что за блажь пришла в голову мужчине, которого я видела два раза в своей жизни.

— Даже не думай, что ты что-то испортила, — у Лео иногда третий глаз открывается. А может, ему просто легко и просто читать меня. Я открытая книга. Он знает меня тысячу лет, а поэтому не вижу ничего удивительного в том, что Лео знает мои мысли. — Это Константиновский с прибабахом. Чёртов гений, но придурок по жизни. Он постоянно ищет приключения на задницу. И благополучно их находит.

Я допиваю кофе, поглядываю на часы.

— Ты не опаздываешь, Лео?

— Нет, — мотает он головой. — Этот день я хочу провести с тобой. Ты и я. Как раньше, помнишь? Сделаем то, чего захочешь ты — выбирай. Кино, клуб, музей — только шепни или намекни.

В груди сладко ёкает сердце. Восторг поднимается волнами выше и выше, превращаясь в улыбку.

— А билеты на «Скрипичный ключ» слабо достать?

Лео приподнимает брови. Это вызов. И он обязательно его примет.

— Нужно было идти учиться в консерваторию, Эль. Это твоё призвание. Мама никогда не ошибалась, а она считала, что у тебя редчайший талант. Будет для нас «Скрипичный ключ». Я и сам… хочу их услышать вживую.

Это модный нынче квинтет скрипачей-виртуозов. То, что они вытворяют, игрой назвать сложно. Это и шоу, и драйв, и классика под парусами современности. Давно мечтала их услышать. И вот. С Лео. Рука в руке. Я запомню этот день навсегда.

Он куда-то звонит, договаривается. Билеты, конечно же, для него находятся.

— До вечера вагон времени. Предлагаю побродить. А там решим. Может, парк, может, цирк.

Он смеётся и кажется беззаботным. А я соглашаюсь. Для меня это подарок — неожиданная радость Возможность побыть с Лео наедине. А где — не играет никакой роли.

Лео

Непросто смотреть на вчерашнюю девочку и открывать в ней девушку. Намеренно, шаг за шагом, вглядываясь в знакомые черты.

Лео думал, что не умеет удивляться. Но с Таней, оказывается, можно совсем по-другому смотреть на мир. Он это знал раньше, и тем феноменальнее маленькие открытия и откровения.

Он её не знал. Помнил хорошо, но сейчас, спустя годы, Эль сумела забраться туда, куда не каждому открывалась потайная дверь сердца Лео.

Он чувствовал потребность её опекать, но по-другому, не так, как раньше. Ему хотелось касаться Эль, и Лео не отказывал себе в подобной малости. Он обнаглел настолько, что позволил своим пальцам переплестись с Танькиными. Она покраснела, но ничего не сказала.