Вскоре на горизонте показалась светлая полоса, которая стала все увеличиваться, а потом стала морем. Подъехав к самой границе между сушей и шумящей волной, всадник аккуратно ссадил ее на песок.

– Там. – указал он по правую сторону берега – Есть деревенька, спокойным шагом около получаса. В ней тебя примут. Иди.

И мягко подтолкнул ее.

Она сделала шаг, другой. Песок увязал под голыми ступнями, оставляя на себе ее следы. К ногам подкатила приятная прохладная волна.

– Зачем ты сделал это? Почему не отвез в яму?

– Яма для тех, о ком забыли. – ответил он и пришпорил коня. Уже отъезжая, через плечо, весело крикнул. – Но ведь я то помню!

Однажды враз растаяли все ледники до единого и поднялась огромная волна, которая пошла, снося всё на своём пути. Совсем скоро она оказалась и у твоей двери, грозя разрушить твой дом, подчистую вымести твой Город, оставив за собой – пустошь и болота.

Но ты выходишь, не таясь, и в порыве дружеского восторга распахиваешь объятия ей навстречу!

Распахиваешь с такой силой, что левая рука улетает далеко за горизонт, что от тебя по левое плечо.

Распахиваешь с такой силой, что правая рука улетает далеко за горизонт, что от тебя по правое плечо.

Распахиваешь с такой силой, что руки летят прочь, облетают Землю и встречаются на другой стороне – прямо под твоими ногами! Там, далеко внизу!

И ты сцепляешь руки, а после – обнимаешь Землю и крепко прижимаешь её к своей груди.

Прижимаешь так крепко, что Планета понимает: твоё сердце горячо настолько, что не затушить его сотней цунами, да и не надо его тушить.

И останавливается цунами, и вмиг рассыпается мириадами мелких капель, которые ветер тут же уносит прочь!

Конец.

P.S. Но кто вернёт тебе твои руки?

– Артем, либо ты даешь мне косяк, либо ты муда-а-ак. – пропел Сеня, не в силах поднять даже руку.

– Я уже понял, что ты вконец мозги скурил, можешь не продолжать, – парировал Артем, крутя какую-то странную металлическую штуку, которая очень кстати валялась на журнальном столике.

На полу вообще много чего валялось. Из более крупных вещей, в пропахшей странными для постороннего едко-сладковатыми запахами квартире стоял журнальный столик, тумбочка, шкаф и тахта – на нем как раз лежал, распластавшись лицом вниз, Сеня. По нему было видно, что будь его воля – он бы просочился сейчас сквозь эту тахту, сполз слизкой податливой лужицей на пол, протек бы сквозь щели половиц, и так и тек сквозь сухую почву Петербурга прямиком к центру Земли. Лишь бы не лежать так без движения и надежды, одним только этим фактом вгоняя себя в тоску.

Артем же, напротив, стоял, подпирая дверцу шкафа, и всем своим видом выражая раздумье.

– С деньгами надо что-то решать, а ты у меня курево стреляешь. – с досадой проговорил он. – А мы на мели. И косяк последний. Последний!

– Арт… – в голосе звучало отчаяние. – Но ты ведь умный. Ты опять что-нибудь придумаешь. А я помираю, Арт!

– Есть у меня один вариант, но тут надо почву подготовить. – не то Сене, не то самому себе, проговорил Артем. – Это жизнь, здесь такие дела сразу не делаются…

В доме вдруг раздался звук шагов, отозвавшийся скрипом многочисленных сухих половиц. Артем развернулся и быстро оценил обстановку: комната с одним входом, бежать некуда, шаги раздаются уже от двери. В окно?

Сеня же попытался встать и не смог – ленивая слабость по всему телу была гораздо сильнее.

Пальцы уже достали из нагрудного кармана косяк, чтобы спрятать его, выкинуть, съесть в конце концов! Но, прежде чем Артем успел что-либо сделать, дверь в комнату издала резкий скрип и отворилась. На пороге показался стройный силуэт в джинсовом костюме, с рыжей копной пушистых волос и огоньками в уголках зеленых девичьих глаз.

– Ребят, я к вам! – не дожидаясь приглашения, девушка вошла и захлопнула за собою дверь. – У меня родители нагрянули, все планы на вечер обломали… Пришлось бежать!

– Твою мать, Лейла… – выдохнул Артем, пальцы которого на автоматизме завертели тонкий сверток. – У меня ведь сердце больное. Я уж думал, к нам наряд пришел.

– Да кому вы сдались. – с презрением в на лице отозвалась она, не упустив появление косяка в руках Артема. – Грязные бомжатники, все эту дурь курите… Лет через десять будете отхаркивать собственные легкие, и дышать в лучшем случае через трубочку.

– А у тебя все по фен-шую? ЗОЖ, все дела? – насмешливо поднял бровь Артем.

– Только чистый героин, только стерильной иглой! – гордо отбарабанила Лейла. – И только в подмышку – так быстрее в сердце бьет… Здесь главное мотор завести! И можно лететь хоть на Юпитер!

Дойдя до тумбочки, она кинула на нее рюкзак и достала из потайного кармана, устроенного в прокладке, маленький стеклянный предмет.

– Уж не знаю, чем там будем харкать мы, но мы хотя бы сможем дышать. А у тебя руки отвалятся. – еле слышно прогудел Сеня, уткнувшись носом в подушку и не находя в себе воли поднять голову. – Арт, ну да-а-а-ай косяк!

– Поцелуй меня туда, куда Лейла герыч колет. – пробормотал Артем. – Косяк ему…

– Лейла, если отберешь у Артемки косяк, сведу с барыгами на Невском.

– Врешь, нет у тебя там никого. – не поведя и бровью, ответила девушка, внимательно всматриваясь в ампулу, которую достала из рюкзака, другой рукой роясь в нем, нащупывая нужные инструменты.

– А тогда чей номер у меня в телефоне забит? – Сеня как мог изобразил голос соблазняющего Еву змия. Получилось плохо.

– И мобильник ты заложил месяц назад… Сень, лежи тихо! – прикрикнула Лейла. – Я ширяться буду. Если ты сорвешь мне кайф, я вырву тебе гланды. А после зарою труп, сбегу в Тайланд, пришью себе хер и буду обслуживать богатых европейцев.

Артем крякнул и пригладил короткую бороду:

– Девочка, во-первых, обычно бывает наоборот. – завертел он в руках свежезабитый косяк, окончательно раздумав прятать его обратно в карман. – Это я про хер. Во-вторых: ежели ты хочешь богатенького Буратину, а еще лучше – Карабаса с длинной бородой, то у меня есть пристойные варианты.

Красноречивый взгляд, брошенный из под нестриженной челки, в полной мере выразил все, что девушка думала об этой затее.

– Ну что ты уставилась, Лейла? Я же вижу, что ампула у тебя последняя. – прямо сказал Артем. – А мобильник ты закладывала вместе с Сеней – это я знаю точно.

– Арте-е-ем… – донеслось с тахты. – Не знаю, что видишь ты, но я ясно наблюдаю у тебя в руках косой…

Не обращая ни малейшего внимания на причитания друга, Артем чиркнул зажигалкой, пристроил кончик огонька на конце бумажного сверточка, раскурил. Присел на корточки, прислонившись к тумбочке. Как всегда после первой затяжки, глаза его прояснились, а речь замедлилась и стала более глубокой и осмысленной.