– Беременный корпус, лягушатник… – ровно, усыпляюще говорила Инесса.

– Что это? – вскинул бровь Эдэр.

– Детский…

– Что тут делают дети? – взъярился гигант.

– Согласно закону, отец по контракту может оставить младенца с матерями на период вскармливания…

– Это мне известно. Но мне также известно, что к вам сюда ходят дети. Это прямое нарушение закона! По закону дети принадлежат отцу. Матерям – нет. Или ты сама приведешь ко мне нарушительниц, или я разнесу вашу чертову богадельню по кирпичам, а тебя отправлю под суд, чтобы мясо с ягодиц сняли!

Выдержав паузу, Инесса вздохнула:

– Что ж, пойдемте, я покажу вам все, – и, подобрав длинные полы робы, пошла вперед.

Готовый рубить с плеча обнаглевших шлюх, Эдэр последовал за ней мимо стойки с ключами от номеров и оторопевшей хранительницы, мимо испуганных полуголых женщин и недоумевающих горожан, еще не сделавших свой выбор. Отчеканив тяжелым шагом по треснувшим гранитным плитам холла, Эдэр со стражниками оказались во дворе. Инесса повела их к лесочку, за которым укрылись деревянные домики.

– Здесь что? – буркнул начальник стражи.

– Абонементы. Домики на месяц-два оплачивает тот, кто хочет гарантированно стать отцом и быть уверенным, что именно он отец ребенка. Выбрав определенную наложницу, мужчина может приходить в домик к девушке сколько угодно. Если беременность не наступает, он может продолжить абонемент или выбрать другую девушку. Если наступает, то по желанию отца абонемент оплачивается до родов или девушку переводят в общий корпус для беременных.

– Да, шеф, – подхватил сзади Вартан. – Дорого это выходит – полторы тысячи монет. У меня так близнецы родились.

– Помню, ты приводил их, – мрачно ответил Эдэр.

– И мой Кир так же родился, – вставил Сём и показал пальцем: – Во-он тот дом я снимал.

– Половину дохода мы отдаем в казну, – с вежливой предупредительностью сообщила Инесса.

Эдэр промолчал, задаваясь вопросом, почему он никогда не задумывался о том, как обзаводятся сыновьями те, у кого нет собственных наложниц. За ненадобностью его это не интересовало. Тем не менее, закон обязывал каждого жителя мегаполиса платить годовую пошлину, если он не завел хотя бы одного ребенка до тридцати лет. Наверное, многие из бедняков воспитывали не своих детей или условно своих… Говорят, тут ведется учет, кто чей сын, и молодых не пускают к тем, кто потенциально мог бы быть им матерью, но так ли это на самом деле? Чертовщина какая-то.

Похожий на грозовую тучу, Эдэр вдруг подумал, что вся эта система чрезвычайно глупа и запутана. Зачем платить абонемент, если можно просто забрать женщину и пожить с ней? Командо и Дикторат не бедствуют. Казна полна. Так кто же придумал эту чертову систему? Казначеи? Командо? Жрецы?

Эдэр скользнул взглядом по ушам сопровождающих его людей. Черные серьги-бусины сверкали у всех, даже у величавой и артистически ласковой Инессы.

Вспомнив о законе, гласящем, что интимные моменты глоссов никто не имеет права нарушать, гигант чуть не рассмеялся в голос. Сдержавшись, хохотнул про себя зло и язвительно: никто, кроме извращенцев-жрецов, подглядывающих за такими моментами у каждого. А, может, еще черт знает кто…

И чего теперь стоит этот закон? – подумалось Эдэру. Он почувствовал себя раздутой от важности лягушкой, которую дергают за привязанные к лапкам нитки кучка вредных, любопытных мальчишек. Противно. Стоило раздуваться от важности и алкать исполнения такого закона?

Эдэр разжал пальцы, сжимающие до того эфес. Кого он обманывает, думая, что есть закон? Жрецы выдумали, будто мать навредит ребенку, и оболваненные глоссы свято верят в эти сказки. Живут же как-то без Общих домов степняки, химичи, любильцы. Живут беднее, но мир от этого не взорвался, и катаклизмов не произошло. Вспомнилось, что говорили о матерях чумашка, а раньше нее Тим. Ну, допустим, при таком воспитании чумашка выросла сдвинутой на всю голову… Зато Тим нормальный человек! Поискать еще такого. Раньше Эдэр полагал, что воспитан друг так лишь благодаря отцу, пропуская мимо ушей редкие, но полные нежности слова мутанта о погибшей матери.

Внутренний голос подсказывал, что дело не только в интересах казны, но вот в чем? Кому надо было придумывать подобную ерунду?

Пока Эдэр размышлял, лишь вскользь замечая дорожки и корпуса, они прошли за спрятанное кустами жимолости и бузины ограждение. Инесса остановилась.

– Мы пришли.

Между деревьями блестело на солнце крошечное озеро, в котором самозабвенно плескалась малышня и ребятишки постарше. На берегу, на заросшей мягкой травой площадке стояли, видимо еще с конца света, железные горки, песочница, трубы, изогнутые в брусья, вросший в землю паровозик, качели… И все это тоже оккупировала ребятня. Женщины в черных одеждах сидели на лавочках, приглядывая за шумной детворой. Кто-то улыбался, кто-то отчитывал пару драчунов, кто-то вытирал нос…

– О-па, а в наши времена такого не было, – пробормотал слева Игорь.

– Разгулялись пацаны, – с улыбкой добавил Вартан.

А Эдэр опешил, разглядывая развернувшуюся перед ним картину. Пожалуй, за всю жизнь ему не доводилось видеть настолько счастливых, светлых лиц. Как среди детей, так и среди взрослых. Ему в глаза бросилась рыжая макушка, которая показалась над водой. Из озера вылез Тоха, в радостном возбуждении подтягивая мокрые штаны.

– По закону, – начала Инесса, – все наложницы Общего дома должны ублажать мужчин и выполнять их желания. В статье закона не указано, сколько лет должно быть мужчине, переступившему порог Общего дома. Указано лишь, что вступать в половые отношения мужчина может с шестнадцати лет. Как вы видите, мальчики довольны. О сексуальном контакте или каких-либо других отношениях речи нет. Никто не приходит сюда к матерям, дети приходят поиграть и получить удовольствие… Мы обязаны его предоставить. Так что мы свято чтем закон.

– Ты удивительно хорошо его знаешь, – только и смог выдавить Эдэр, продолжая следить за довольным Тохой.

– Мой отец был среди тех, кто его писал, – с достоинством улыбнулась Инесса.

Эдэр обалдело уставился на нее.

– То есть ты хочешь сказать, что ты – еще одна моя тетка? Или…

– Да, уважаемый Эдэр, я – младшая сестра командо, вашего отца.

– Почему же ты не осталась в доме, как Инда?

– Кто-то должен управлять и женским государством, не так ли, Эдэр? – старшая посмотрела на Эдэра впервые пристально, с мужской, расчетливой холодностью, и он поймал себя на мысли, что ему нечего ответить. Судя по тому, что он увидел, «женское царство» было более чем упорядоченным. У детской площадки и вовсе казалось, что мир – сплошная благодать.

От гнева, с которым Эдэр пришел сюда, не осталось и следа. Что касается закона, то сыну командо сильнее, чем когда-либо, захотелось его переписать. Порядок с двойным дном его не устраивал. Одно дело – наказывать казнокрадов, другое – этих… «Бабами» отчего-то Эдэр не стал называть женщин, следящих за детьми.