—Да… Перестарался ты, Гилаев… — раздался за его спиной спокойный голос. — Зачем так сильно бил?

—Автомат имел, да, — второй голос слегка гнусавил с ярким кавказским акцентом.

—Надо же! — неискренне удивился первый. — Зачем попу автомат? Видите, проф, какие времена настали — служитель церкви — и тот с автоматом. Ну, тогда никаких обид. Кто к нам с мечом придёт — тому сюрприз!

Неяркий свет загородила человеческая фигура, и Олег попытался сфокусировать разбегающиеся глаза. Обладатель первого голоса ему не понравился — высокий спортивного типа блондин, с правильными чертами лица, — но в светлых глазах поблёскивали жёсткие льдинки. Такой убьёт так же спокойно, как говорит, не меняя снисходительного тона, и лёд в его глазах не дрогнет. «На тя, Господи, уповаю», — мысленно сказал он, но привычная формула не успокоила. Таким, как этот блондин, Бог не нужен — они сами решают свои проблемы, легко распоряжаясь жизнью и смертью.

—Что вы хотите с ним сделать? — третий голос, неуверенный и дрожащий.

—Заткнитесь, проф, ваше место вообще у параши, — лицо блондина исказил неприятный оскал. — Итак, батюшка, откуда у вас автомат?

Олег прокашлялся, сглатывая пересохшим горлом:

—Обрёл.

От мощной оплеухи в глазах вспыхнули синие фейерверки, и мир на секунду зарябил, как изображение неисправного телевизора.

—Неправильный ответ. Это вам не милиция, чтобы бормотать: «Нашёл, нёс сдавать». Меня интересуют подробности. Надеюсь, вы понимаете, что к вашему сану у меня лично пиетета никакого. А вот, например, ефрейтор Гилаев — вообще, кажется, мусульманин. Верно, Гилаев?

—Аллах акбар, полковник! — гнусавый голос из-за спины прозвучал с явной издёвкой.

«Вот как, значит, полковник, — подумал Олег. — Каких, интересно войск?» Знаков различия на сером камуфляже блондина не было. В голове противно звенело и опять начало тошнить. «Как бы не сотрясение…» — отстранено размышлял он. Страха не было, было ощущение какого-то абсурда, как во сне.

—Не надо глупостей, батюшка, — снова блондин. — Мы тут люди серьёзные, занятые. Давайте по порядку — как вас зовут?

—Олег, — священник попытался пожать плечами, но мешали связанные руки.

—Вот, замечательно, мы уже разговариваем! Значит, отец Олег, — блондин ощерился неласковой улыбкой. — Из какого же храма, батюшка?

—Из Воскресенского собора.

—Далековато вас занесло! Это ж, поди, вёрст тридцать от города? Проф, что там у нас?

—Сейчас, сейчас, минутку… — лысый завозился в бумагах. — Ага, вот, точка «божья задница».

—Задница? — удивился полковник.

—Так тут написано…

—Юмористы, блядь…

Олег внезапно вспомнил, что видел уже этого лысого в очках. Некоторое время назад настоятель благословил каких-то археологов что-то раскопать в подвале старого храмового комплекса бывшей семинарии и те некоторое время таскались по территории. Вроде как раз он к ним и приезжал, какие-то приборы привозил. Олег видел их мельком, но удивился, какие нынче нехарактерные археологи пошли — дисциплинированные, неразговорчивые, не интересующиеся ничем, кроме своих раскопок.

—Там нашли репер, — сказал профессор, — но слабый, разрабатывать сочли нецелесообразным.

—Понятно, — покивал полковник и снова обратился к Олегу. — Так это вы оттуда в город приехали?

Олег молча кивнул, но даже от этого простого движения его снова замутило.

—Нет, нет, вы не молчите! Расскажите-ка все с самого начала!

—В начале было Слово, и Слово было… — начал Олег, но новая оплеуха самым обидным образом выбила кровь из носа и искры из глаз.

—Ценю ваше чувство юмора, — все тем же ровным тоном сказал блондин, вытирая испачканную ладонь платком, — но мы очень спешим.

Олег понял, что запираться глупо — показная бравада обойдётся ему дорого, а ничего особо важного он все равно не знает. В конце концов, если бы эти подозрительные военные не начали разговор с удара по голове, он бы сам им с радостью все рассказал, да ещё и приветствовал бы как спасителей! А теперь… Нет, про Боруха и Артёма им лучше не знать. Люди, которые сначала бьют, а потом спрашивают, вряд ли встретят их добром. И он начал рассказывать — подробно, начиная со страшной ночи в семинарском общежитии. До набатного колокола в соборе он говорил чистейшую правду, но потом, сказав мысленно «прости, Господи», принялся вдохновенно врать. По его словам выходило, что собаки разбежались сами, на звон колокола никто не откликнулся, а в Рыжий Замок он забрёл случайно, ища убежища. А что до автомата — зашёл в воинскую часть, да взял — хоть и не к лицу ему оружие, а все ж спокойнее. Где воинская часть — не помнит, бродил по улицам в темноте, да наткнулся. Да он и город-то плохо знает… Вроде все выходило складно, но по глазам полковника Олег увидел, что где-то прокололся.

—А знаете, батюшка, — протянул блондин, — я ведь почти вам поверил! Так вы складно про птичек с собачками врали — хоть сейчас детишек пугать. А вот только автомат такой вы ни в одной воинской части взять не могли. Это уж не знаю, в какой чёртовой жопе АКМ с деревянным прикладом ещё на вооружении, но только не в городском гарнизоне. Нехорошо православному священнику врать, нехорошо… Так что сейчас вам Гилаев по мусульманскому обычаю обрезание сделает — только с ба-альшим запасом! Будете, батюшка, сидя ссать…

Увидев перед собой щербатую ухмылку чечена и здоровенный нож, Олег задёргался в ужасе — но верёвки только врезались в тело. Но тут открылась стальная дверь, и за ней появилась могучая фигура в сером городском камуфляже и жилете-разгрузке.

—Никого нет, — доложил коротко Кирпич, и, увидев Олега, нахмурился. — Нельзя так!

—Чего нельзя, ты о чем? — не сразу понял его полковник.

—Батюшка — нельзя. Нехорошо, — боец выразил свою мысль лаконично, но очень доходчиво.

—Ничего себе, — изумился полковник, — дерево заговорило! Не твоё дело, Кирпич! Гилаев, продолжай!

—Нельзя! — громко и упрямо сказал Кирпич и твёрдо взял чечена за плечо. Тот выругался по-своему и попытался вывернуться — но боец держал его крепко, легко удерживая одной рукой.

—Сержант Кирпич, отставить, я приказываю! — громко сказал полковник. Голос его зазвенел, как стальное лезвие, но боец только упрямо нахмурился.

—Нельзя, Бог не велит!

Полковник с минуту сверлил ледяными глазами сержанта. Рука его нервно подрагивала возле кобуры. Видно было, что сильнейшее его желание в этот момент — влепить Кирпичу пулю между глаз. Однако подумав, он сдержался — людей и так было мало.

—Черт с ним. Потом разберёмся. Все равно времени нет. Гилаев — убери нож, Кирпич — сам потащишь пленного, раз он тебе так полюбился. Развяжи ему ноги, но рук не развязывай.

—Батюшка, — повернулся он к Олегу, — недосуг сейчас выяснять, что вы нам тут нагородили, но мы непременно разберёмся, поверьте.