– Вот именно! Иди, выруби Джона по башке!

– Чарли?

– Я не могу это сделать, все же знают, что он дрался от моего имени! – шепотом зашипел разбойник, придвинувшись к Десяти Кулакам.

– Ну?

– Ну так он должен был проиграть от моего имени! – в панике взревел Чарли. – Иди, давай, пока Эдди Шрам не взбесился, или тебе самому придется проигрывать за меня!

Звучно вздохнув и покачав головой, Десять Кулаков быстро перемахнул забор, и зашагал к Жану-Антуану, с удивлением обнаружившему, что его противника, мгновение назад норовившего убить француза, теперь пытаются откопать Эдди Шрам, его помощники и зазывала.

– Эй Джон, – хмуро окликнул Десять Кулаков.

– Ага! – ликующе повернулся к нему Жан-Антуан.

Быстрым коротким движением Десять Кулаков обрушил свои грузные костяшки на оплывшее побитое счастливое лицо юноши, и Жан-Антуан свалился с ног как стоял, не успев ничего осознать.

Чарли прищурился, вглядываясь, убедительно ли лежит юноша, потом поспешил протолкаться через толпу к Эдди Шраму, помогающему своему борцу подняться. Растолкав подвыпивших бродяг, разбойник протиснулся к помощникам Эдди и выглянул между их голов.

Боксер переломился пополам, сипло кашлял и отрыгивал куски земли, Эдди Шрам энергично похлопывал его по спине, но при этом, как отметил Чарли, с торжествующей ухмылкой поглядывал на бесчувственно валяющегося посреди перекрестка Жана-Антуана.

Когда отхаркавшись боксер Шрама выпрямился и вдохнул прочищенным горлом морозный воздух, Эдди подтянул к себе ящик, шагнул на него, поднял руку своего борца и завопил, следя, чтобы все слушали его:

– А вот и победитель, джентльмены! Поистине, поистине невероятная победа, едва ни стоявшая человеку жизни! Уберите этого неотесанного дикаря! В клетках таких извергов нужно держать, Чарли! – укоризненно бросил он разбойнику, сам едва ли не смеясь от распиравшей его радости. От этого отвратительный шрам на его лице, искривляясь, становился еще безобразнее. Он снова обратился к толпе: – Не расходитесь! Подходите к мистеру Брэтчеру, чтобы узнать о том, как получить призовые выплаты, если вы победитель, а так же чтобы узнать, как записаться на следующий бой, который состоится в январе.

Старик Эдди, крякая от усилий, сошел с ящика, и теперь на него стал зазывала Брэтчер, к которому ринулись с дюжину человек.

– Не умеешь ты придерживаться условий договора, – имитируя глубочайшее возмущение, обратился Эдди к Чарли и, поглядывая на то, как его помощники разбирают забор, побрел в редеющей толпе к входу на углу двухэтажного покосившегося здания. – Пойдем, Чарли. Так уж и быть. Будет тебе то, что ты просил.

– Говорят, ты вроде со Сканланами чего-то не поделил, поэтому сбежал из страны? – спросил Эдди Шрам, хотя по его тону было понятно, что он уже давно решил для себя, чему верить в этой старой истории. Он стоял в тускло освещенной, заволоченной табачным дымом обветшалой комнатке на втором этаже, у большого в стену шириной дивана османской работы, завязывая пояс домашнего халата поверх свитера и брюк. – Оно и к лучшему, Том Сканлан замарал руки дальше некуда. Ворам и грабителям вроде твоих друзей в такое лучше не лезть.

И без того стылый свет тщился пробиться сквозь щели зашторенных прохудившимися темными гардинами окон.

– Не совсем так, – с терпеливой улыбкой возразил Чарли. – Я ни от кого не сбегал, а все обиды Сканлана появились благодаря тому, что я как раз разделил его имущество по справедливости.

Позади разбойника с двух сторон от двери молча стояли двое рослых помощников Эдди. Еще по одному было приставлено к размазанному по креслу Жану-Антуану, все еще не очувствовавшемуся после удара, и стоявшему у окна Десяти Кулакам.

– По справедливости? – брызнув слюной, сардонически фыркнул Шрам и вперился острыми глазками в лицо разбойника. – Где же ты вонючую справедливость видел, кроме как в наивных детских сказках, м?

– Скажем… я много путешествовал, Эдди.

– Это заметно. Посмотри на себя. Выглядишь как цыган бродячий, эта твоя серьга, невиданная обувь, – искаженное шрамом старое лицо противно поморщилось. – Наверное, много чего повидал, да много чего полюбил. Чужие обычаи и правила, например. Не доверяю я тебе, сразу скажу. Ты стал чужаком у себя на родине.

– А! Но все же «на родине», – поймал на слове Чарли с самодовольной ухмылкой. – Дорогой мой Эдди, если бы ты все еще доверял мне после всех тех ужасов, что людская молва донесла о моих деяниях, я бы не был собой. Ты говоришь мне о замаранных руках старшего Сканлана, но у всех на слуху, что я зашел намного дальше Тома. Так можно ли доверять разбойнику и убийце Бродячие Штаны, на которого даже городские власти не могут найти управу, в каком бы городе он ни появился?

Долго мостившись и, наконец, устроившись полулежа на диване, старый мужчина невозмутимо посмотрел на Чарли снизу вверху.

– В том-то и дело. Болтунов много. На улицах уже не знаешь, кому верить, – посетовал Шрам, подпирая голову короткими толстыми пальцами. – Не нужно быть гением, чтобы понять, как важно имя, которое носит человек. Останков твоих жертв я собственными глазами не видел. Кто знает, может быть, ты стал мелким мошенником, все силы и средства которого уходят на поддержание слухов о самом себе.

– Вот кстати мелкие хулиганы до последнего издыхания и утешаются подобными заблуждениями на мой счет. И я ничего не имею против; чем ниже их бдительность, тем мне проще, – кровоалчно усмехнулся Чарли. – Впрочем, я думаю, ты уже убедился однажды в том, кто я и на что способен. Этого тебе вполне должно хватить. Пусть тебя не смущает моя одежда, я нисколько не изменился. А иначе, твой халатик тоже должен говорить о каких-то переменах в тебе.

– Хитрый ублюдок! Хватит уже мне зубы заговаривать. Говори, зачем тебе понадобился этот Гай Фокс?

– Скажу, если твой борец проиграет моему.

Старый мужчина закатился гадким хохотом.

– Нет, Чарли. На этот бой никто не придет. У меня своя система. Люди ходят на мои бои.

– Только потому, что они бесчестны. А публике это по-вкусу, – ввернул Чарли.

– Да, именно! Они хотят мяса. Они хотят видеть боль и готовы делать ставки. Поэтому я хозяин этой маленькой империи, – жестко и громко произнес Эдди Шрам. – До меня никому в голову не приходило, каким образом на этом можно сварить хорошие деньги, и теперь чтобы провести бой в восточном Лондоне, ко мне приходят и платят за мое разрешение. А если мои правила не соблюдаются, я нахожу наглецов и отрываю им яйца.

– Надеюсь, не потому что тебе приятно заниматься такими вещами? – содрогнувшись от отвращения, спросил Чарли.

– За то время пока тебя не было, город начал меняться, – назидательно медленно продолжил Эдди, упорно глядя в смешливые глаза разбойнику. – Все стало намного серьезнее. Правила стали меняться. Некоторые люди, наравне с разбойниками, уличными грабителями, ворами домушниками и речными ворами, зарабатывавшие бесчестным путем, теперь изменились, стали серьезнее и умнее собратьев. У всего появляются свои хозяева, которые только набирают власть и авторитет. Там, где хозяев двое или больше, случаются ожесточенные бойни. В результате остается всего один хозяин во главе большой системы, в которой каждый должен проявлять свое уважение к тому, кто сильнее. Я занял свое место. И Том Сканлан, что бы ты себе ни думал, тоже занял свое место. Так называемых банд – скопищ глупых самоуверенных сукиных детей, которые думают, что выше них никого нет – становится все меньше. Они либо находят хозяина и продолжают жить себе дальше, отдавая часть нажитого хозяину, либо поодиночке дохнут в переулках, пытаясь собрать с земли свои кишки. Вещей, которые раньше безнаказанно без спросу можно было делать энтузиастам вроде тебя, становится все меньше. Медленно, год за годом, улица за улицей, в городе становится больше порядка. И скоро таким одиночкам, как ты, Чарли, здесь не будет места. Тебя либо заживо сожрут, либо выживут отсюда. И вот, что я хочу предложить. Почему бы тебе не забыть про своего Гая Фокса, да не убраться туда, где ты был все последние годы?